Томас Стуттафорд - Алкоголь – беседы врача. Руководство разумного любителя выпить

В течение столетия члены клуба, утомленные после ночи обильной выпивки, звонили к Харрису, чтобы попросить ложку волшебной жидкости и принять ее вместе с водой так, чтобы они могли получить такую пользу, которую этикетка описывала как «быстрое укрепляющее». Хотя лекарство было отвратительным на вкус для тех, кто не привык к нему, изготовители не стеснялись расхваливать его свойства:

…отличный восстановитель по утрам, а принятый незадолго до ланча и обеда также служит как превосходный аперитив…

Люди, жившие дальше от центра Лондона, слишком далеко для того чтобы выпрашивать ложку лекарства регулярно, могли договориться, чтобы бутылку им прислали. Этикетка на бутылке рассказывает правду о микстуре: она содержит тонкую смесь компонентов, предназначенных для улучшения пищеварения, немного гвоздики, чтобы успокоить организм и одну-две капли спирта, чтобы поднять настроение. Но не поддавайтесь искушению оценить его «аромат» до разведения, а то слезы хлынут из глаз.

Через восемьсот лет после того, как римские солдаты сохраняли свое здоровье с помощью вина, разбивая варваров и маршируя по Европе, была колонизирована Австралия. Успешное заселение континента без нежелательных людских потерь стало, отчасти, возможным благодаря лекарственным свойствам вина.

Еще на первых судах, перевозящих преступников, было обнаружено, что если заключенные, высылаемые в Бонани-Бэй, обеспечивались вином, они с большей вероятностью добирались в хорошем состоянии и готовые работать. И так значительно было улучшение здоровья преступников и их относительно высокая сопротивляемость инфекции, если они находились на судне, где пили вино, что хирурги судов отказывались принимать участие в плавании, если не было адекватного снабжения тем, что они назвали «необходимым»: этот термин включал не только рис, чай, сахар и остальное содержимое кладовой, но также и вино.

Как только обязанностью доктора судна стала раздача вина, трезвенники перестали допускаться, поскольку они рассматривались как угроза для остальных. Связь между лекарством и вином прочно утвердилась в культуре Австралии и умах австралийцев.

Многие из самых ранних плантаций винограда в Австралии были основаны докторами, и даже сегодня некоторые из наиболее известных виноградников и ликероводочных заводов все еще управляются врачами и хирургами; медики в Австралии отвечают за 60 процентов от урожая винограда. Когда хирург судна уходил от дел и основывал свою практику на берегу, он обычно сажал виноград, чтобы иметь возможность по-прежнему прописывать то лекарство, которое, как он обнаружил во время мореплаваний, было самым полезным. И это не отличалось от традиций викторианской Англии, где доктор выращивал кустики сенны в своем саду, чтобы обеспечивать местных жителей слабительным, в котором они нуждались.

Доктор Филип Норри, чьи предки посадили виноградник, является одним из 160 докторов Австралии, все еще вовлеченных в винное производство. Он провел специальное изучение здоровья преступников на тюремных судах, становления Австралийской винной промышленности и перегонки бренди и отношение всего этого к медицинской профессии.

Д-р Норри сообщает, что в Первом караване только 24 из 775 преступников умерли. Главный хирург корабля д-р Уайт приписал эту превосходную статистику «либеральному использованию солода и хорошего вина» и выразил особую благодарность лорду Сиднею, премьер-министру и господину Непану, заместителю министра, за их гуманность в обеспечении путешественников необходимыми запасами. Второй караван, который не имел преимущества в виде хирурга Уайта и его связей с лордом Сиднеем, пережил путешествие не так хорошо: 274 из 965 преступников, фактически, умерли во время поездки и намного больше людей пришлось госпитализировать сразу по прибытию в Порт Джэксон.

Первый опыт был плохо изучен и перевозка стала пользоваться дурной славой из-за показателя ее смертности. Через тридцать лет после рейса доктора Уайта, правительственное расследование установило, что в высоком показателе смертности следовало обвинить капитанов судов, которые сокращали порции вина и продавали его по пути в Кейптауне или Рио-де-Жанейро. Правительство постановило декретом, что в будущем вино должно находиться на попечении доктора судна, который не должен был отчитываться капитану в его распределении.

Тысячи лет алкоголь был транквилизатором выбора. Транквилизаторы, поставляемые фармацевтической промышленностью, всегда было трудно контролировать: их следовало использовать только в течение короткого времени, чтобы помочь людям выплыть в трудный период. Они имеют другое назначение: их можно принимать в том случае, когда пациент знает, что ему предстоит трудный день, — некоторые кардиологи полагают, что они теперь выписываются для этого использования.

Это нежелание докторов рекомендовать транквилизаторы понятно — ведь они могут вызвать привыкание. Некоторые люди легко могли бы стать зависимыми, так как есть искушение начать принимать их со все большей готовностью во все менее и менее стрессовых ситуациях.

То же самое беспокоит при обращении к использованию алкоголя для снятия напряжения. Во многих ситуациях спиртной напиток неоценим и поддерживает людей в трудные и напряженные моменты. Никто не будет возражать против стакана виски, выпитого после эмоционального шока, но зависеть от все более возрастающих доз как от средства выживания в суровых условиях тяжелой социальной жизни или напряженной работы или домашней жизни — это по-настоящему опасно.

Использование алкоголя в маленьких количествах для восстановления боевого духа — древняя привычка. Франсуа Рабле (1494–1553) аккуратно подвел итог ценности вина как тонизирующего напитка:

Сок виноградной лозы очищает мысли и разум, уносит печаль, наделяет радостью и весельем.

В этом Рабле только повторял взгляды Гиппократа, который защищал использование белого вина для лечения водянки. Это не встретило бы одобрения двадцатого столетия, но Гиппократ считал, что веселость и несколько спиртных напитков могут изгнать «грустную жидкость» и стать единственным эффективным лечением умственных болезней. Джон Браун (1735–1788) особенно защищал употребление кларета с целью снятия усталости и депрессии. Времена, однако изменились: серьезная депрессия у пациентов нуждается в специфическом лечении и не суровое пьянство, а употребление алкоголя с медицинской целью время от времени может быть оправдано в большинстве случаев.

Исключение составляют те, кто страдают от некоторых психических и неврологических нарушений, которые выключают их из пития.