Светлана Савицкая - Ляпко: «Мои аппликаторы – здоровье без лекарств»

Неоднократно был членом жюри кино– и телефестивалей научно-популярных фильмов о животных и природе Великобритании и Италии. Озвучивал фильмы ВВС из цикла «Живая природа». (И это лишь малая часть его заслуг!) После чего назвать его любимым ведущим – просто лихая дерзновенность, что его и смешит безмерно!

А Ляпко в свою очередь с интересом учит ученика по жизни Николая Дроздова лечению и самолечению с помощью аппликаторов, но более учится у него «правильному образу жизни».

В свои «за 75» Николай Николаевич держится молодцом и всегда удивляет неожиданными «выходками». Например, мы едем в лифте, он не преминет повиснуть на перилах, улыбаясь и приговаривая, что весьма и весьма полезно повисеть, используя каждую минуту для физических упражнений. В свои опять же «за 75» Николай Дроздов прекрасно поет, чем смущает всех ведущих всех концертов, потому как если попадает к микрофону – тут держись время регламента! И несется к восторгу зрителей: «А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер!»

Сам сочиняет песни, играет на гитаре и поет на разных языках.

Отец его был известным русским ученым, химиком. Мама – врачом-терапевтом из славного тирольского рода дворянина фон Дрейлинга, семнадцатилетним юнцом принявшего участие в Бородинском сражении. Николаю Николаевичу есть что порассказать об этом!

К тому же он старается деликатно передать личный опыт вегетарианских секретов, физической зарядки, ухода за домашними питомцами – пауками и прочими симпатичными «гадами».

Еще одна особенность нашего друга – на встречу с нами он может выйти на улицу в маске. Да-да. Именно в медицинской маске. Чтобы его никто не узнал и не стал отвлекать с приставаниями дать автограф. Однажды, когда он пригласил нас в тесном кругу отметить 75-летний юбилей в ресторане «Тарас Бульба», в подобной маске он просидел битый час, да не выдержал и стал рассказывать анекдоты, да так заразительно, что сам же и снял маску на беду себе. Его тут же окружили со всех сторон посетители ресторана с целью сделать сэлфи.

Ляпко, Никас, другие близкие приятели-друзья Николая Николаевича Дроздова его очень любят. Лишь только случаются форс-мажоры, прилетает из любой точки земного шара и Ляпко. А вы? Если бы обладали умением Айболита, разве не полетели бы, чтобы вылечить «веселый ветер» и чтобы он за это «песню вам пропел»?

Два последних года перед уходом Джуны мы особенно были с нею дружны, большую часть времени обсуждая ее поэзию. Великолепно складывала Джуна притчи. Ночами писала стихи о высоком. О любви к людям. О несбыточной мечте вылечить человечество от старости. Каждый раз, когда в ее мастерской появлялась новая картина, новая идея или новая мысль, она охотно ею делилась. Я шутила: «Художник в состоянии кататонического возбуждения, поскольку только что сотворил шедевр и остро нуждается в похвале»… Она смеялась.

Многие посетители ее офиса могли восхищаться изысканностью скульптур, что Джуна лепила сама.

Мы обсуждали новые проекты и новые книги. «Света! Признайся! Это писала не ты. Это писал Бог!» – заглядывая в душу, удивлялась Джуна моим притчам. Мне повезло, я единственный автор, книги которого оформляла великая целительница. Но при всем при том, мы, ее самые близкие друзья, не могли не замечать, как страдает она от множества болезней, опрокинувшихся на ее хрупкие волшебные плечи.

Напомню еще раз, как в книге «Джуна. Одиночество солнца», что есть в народе понятие «сапожник без сапог». Дело было не в отсутствии времени посещать поликлинику и высиживать перед всеми подряд кабинетами, как это делают ее сверстницы, а в том, что статус целительницы не позволял многого.

Например, Джуна при мне устроила скандальный выговор женщине по поводу ее попыток сделать Джуне пенсионное свидетельство.

До глубины души возмутил ее факт, что кто-то просто даже подумает или посмеет подумать, что она хоть копейку возьмет у государства на свое обеспечение! Она демонстративно отказывалась от помощи.

Сила характера, гордость, нежелание оправдываться в том, что ни один целитель не может лечить себя сам, и послужили основной причиной ранней смерти.

Зимой 2014-го у меня разболелось плечо. Тут как раз Джуна пригласила к себе. И только я хотела ей пожаловаться. Смотрю – сидит скрюченная. Пьет кофе.

– Плечо? – спросила я.

– Правое, – ответила Джуна. – Говорят, блуждающий нерв.

– А у меня – левое. Говорят, «на левом плече сидит черт, на правом – ангел»!

Джуна кисло улыбнулась.

– Значит, у тебя черт болит, а у меня ангел?

Я кивнула.

Плечо беспокоило Джуну с января 2014 года. Она приобрела корсет, иногда просила помассировать ее «ангела». Ее собачка Виконт тут же подбегал и подставлял спину. Наверное, его тоже одолевали блуждающие нервы.

– Я еле хожу, Света! – признавалась она эти последние два года.

Диагноз после смерти – полная закупорка ног – не вырос сам собою. Болезни копились. Джуна их не хотела лечить сознательно и гордо.

Она старалась держать спину прямой. Но каждый шаг, как русалочке, отдавшей голос и хвост за любимого принца (в случае с Джуной – за науку), давался ей с трудом и великой болью.

– Мои ноги – как кувалды. Подожди. Расхожусь, – говорила она, если визит был ранним и она только вставала с постели.

Чтобы облегчить ее страдания, я посоветовала аппликаторы Ляпко, которые помогали многим в подобных ситуациях. Куда там! Заставить ее хоть капельку помочь себе самой – дело практически невозможное.

Однако вода и камень точит. Когда Николай Ляпко приехал в Москву, я потащила его к Джуне.

– Целитель? Да? Народный? – с тенью пренебрежения осматривала она моего друга Ляпко, который развернул перед нею свои ленты, и ромашки, и коврики, и валики – в общем, продукцию всех видов.

– Кандидат медицинских наук. Врач высшей категории Ляпко, – представила я ей друга еще раз.

– И сколько я вам должна? – уничтожающе спросила Джуна.

Ляпко – директор нескольких заводов по изготовлению аппликаторов в Донецке и других городах, поэтому заявление Джуны для него прозвучало как оскорбление. Он же не менеджер по продажам, а изобретатель. Но Ляпко достаточно сдержанно сказал, что это подарок.

Однако Джуна скептически общалась с ним. И даже стол, уставленный, как всегда, грузинскими блюдами, не сгладил напряжения.

Не перестаем мы удивляться из века в век, как писатели не любят писателей. Чтобы убедиться в «свежести идеи», перечтите еще раз Сервантеса. И вы убедитесь, что главная идея книги – высмеять доброту и благородство, а не вознести их на пьедестал нравственности мира. Цель книги «Дон Кихот» – опорочить романы известных в то время авторов, даже таких талантливых, как Лопе де Вега, который в свое время написал около 1400 искрометных великолепных пьес, например, «Собака на сене» и «Любовь без правил». Все это Сервантес призывает сжечь! Да-да! Именно сжечь! И даже ритуально сжигает на страницах своего романа! Вот это можно было бы назвать суперревностью и суперненавистью!