Рич Ролл - Ультра. Как в 40 лет изменить свою жизнь и стать одним из лучших атлетов планеты

Как только объем тренировок начал расти, это немедленно сказалось на всех прочих сторонах моей жизни. Я был вынужден внести некоторые серьезные коррективы в график повседневных дел, чтобы не пренебрегать профессиональными обязанностями, уделять соответствующее время семье – словом, жить не только спортом.

Ведь предстоящий Ultraman приобрел для меня огромное значение – это была миссия . Однако же спорт для меня не профессия. Поэтому время, которое я потратил на тренировки, – это деньги, которые я не заработал. И еще это, разумеется, драгоценные часы, отнятые у семьи. Другими словами, эта миссия, увенчалась бы она успехом или нет, могла стоить мне потери работы или семьи. Нет, я не собирался превращаться в «приходящего» отца или мужа. Я слышал очень много рассказов об одержимых атлетах-любителях, которых постигла такая участь. После всего, что пережил, я на такие жертвы готов не был.

Пришло время посмотреть критическим взглядом, как именно я использую каждую минуту каждого божьего дня. Тщательный анализ выявил ряд занятий, которые не только не соответствовали трем важнейшим аспектам моей жизни, но и вовсе были тратой времени впустую. Воспользовавшись советами книги Тимоти Ферриса «Как работать по четыре часа в неделю», я решительно перекроил свой график и составил список принципов, которые помогают мне управлять своим временем по сей день. Что касается профессиональной сферы, я снизил активность в соцсетях, исключил всяческие встречи и мероприятия, посещаемые с целью развития деловых контактов, – излюбленное времяпрепровождение в Голливуде, которое отнимает кучу времени, но приносит мало реальной пользы для бизнеса. Если только речь не шла о чем-то крайне важном, я вежливо уклонялся от личных бесед с клиентами, предпочитая вести переговоры по телефону. А долгие телеконференции, где возможно, заменила электронная переписка.

С клиентами, которые требовали много внимания, но приносили мало дохода, я расстался. Часы, которые уходили на автомобильные поездки в городской офис и обратно, удалось сэкономить, работая дома или в ближней кофейне Starbucks. Я использовал все доступные достижения техники, чтобы при помощи ноутбука и айфона управлять бизнесом из любой точки, в которой нахожусь.

Я мог так делать потому, что работаю сам на себя, и это я считаю важнейшим фактором своего успеха. Благодаря этому я мог тренироваться поздним утром или порой посреди дня, но профессиональные обязанности при этом не страдали: я занимался делами поздно вечером, а иногда и всю ночь. А когда в графике тренировок наступал «выходной» (понедельник), я, как правило, проворачивал трехдневный объем работы.

Мы живем в глубинке, вдали от средоточия моей профессиональной активности, и моей штаб-квартирой был – и остается посейчас – автофургон. Во время подготовки к моему первому Ultraman старый оранжевый Land Rover Discovery одновременно служил мобильным офисом, походным спортзалом и веганской кухней на колесах. С маниакальной пунктуальностью каждый день я укладывал в багажник все свои рабочие и спортивные принадлежности – велосипедную форму, пластмассовый контейнер с запчастями для велосипеда, набор инструментов, несколько пар кроссовок, костюм для плавания, одежду (как деловую, так и повседневную), небольшой холодильник, набитый продуктами для поддержания сил во время тренировок, а еще баклаги с водой и бумажные полотенца для чего-то вроде душа после пробежки. Иногда могло показаться, что я покидаю город на неделю. Не могу сказать, в скольких обшарпанных автозаправочных туалетах я по-быстрому ополаскивался после тренировки и переодевался, чтобы успеть на деловую встречу.

Учитывая подобный ритм жизни, регулярная медитативная практика становилась делом первейшей необходимости. Либо рано утром, либо выделив время в течение дня, либо даже во время пробежки или велоезды я стремился ненадолго – чаще всего на полчаса, иногда всего на десять минут – уйти внутрь себя . Освоив йогические практики, в частности переняв богатый опыт Джули, я научился останавливать бесконечный «внутренний диалог». Медитация стала для меня могущественным средством, которое успокаивает нервы, умеряет возбуждение, помогает победить страхи и стачивает зубы грызущим меня сомнениям.

И все же задача построить график так, чтобы успеть все, была сродни подвигу Геракла. Не раз мне казалось, будто я жонглирую фарфоровыми тарелочками, балансируя при этом на канате. Мой телефон мог зазвонить, возвещая о неотложном деле, когда я только сел на велосипед или начал пробежку. И вот я должен был остановиться, сесть прямо в пыль и битый час улаживать детали сделки с актерским агентством или с адвокатом какой-нибудь кинозвезды.

Сжимая в потной руке мобильник, я часто думал: «Видели бы тебя сейчас эти люди, одетые в дорогие костюмы и сидящие в своих офисах в Беверли-Хиллз». Какое-то время я опасался, как бы они не прознали о моем увлечении и не разорвали со мной отношения. Но вскоре я понял, что, пока работа делается качественно и в срок, никому и дела нет, где я и чем занят. А медитации помогали избавиться от страхов. Так что я уже не стеснялся рассказывать, отчего у меня такой скачущий график.

Что касается семьи, то по выходным Джули обычно совала мне плачущего малыша, а то и парочку, как только я входил в дом после долгой велопоездки или пробежки.

– Твоя очередь, – улыбаясь, говорила она и уходила на йогу или куда-то еще.

«Все по-честному». Несколько часов спустя картина вполне могла быть такая: я вожусь с детьми, вокруг кавардак, у меня подгибаются ноги, в душ я так и не попал, пропотевшую форму не снял – а это не рекомендуется, если у вас, как у меня, есть предрасположенность к потертостям от велоседла.

Свободное время я обычно тратил на сон. Либо – устраивал себе тренировку в урезанном виде. Джули поддерживала меня, взяв на себя львиную долю домашних дел.

Но давайте начистоту. Если вы начнете тренироваться по 25 часов в неделю и одновременно работать юристом полный рабочий день, то будете проводить с семьей так мало времени, что и признаться стыдно. Почти каждую субботу, во время продолжительного велозаезда, когда я порой терял всякое понятие о том, в какой такой каньон забрался, мне приходила в голову мысль: «А ведь ты мог бы сейчас гулять в парке с детьми, как нормальный отец». Стылыми дождливыми вечерами, когда я, мокрый как мышь и холодный как лягушка, бегал по скупо освещенным улочкам, в голове тот же голос вопрошал: «Зачем ты творишь это с собой?»

Знать бы ответ. Хотел наказать себя за бездарно потраченную молодость? Или пытался добиться в триатлоне того, чего не добился в плавании? Или – наиболее привлекательная версия – вытащив свой пресловутый средний возраст на ринг, теперь намеревался показать ему, кто тут главный? Может, по всем этим причинам сразу. А может, ни по одной из них. Единственное, что я знал точно: из глубины сердца постоянно исходит глас: «Не сдавайся. Ты на верном пути».