Никита Жуков - Модицина. Encyclopedia Pathologica

Эмоции их вполне различимы, есть привязанность к родным и адекватная реакция на похвалу/порицание; но лица с имбецильностью лишены инициативы, инертны, внушаемы, легко теряются при изменении обстановки, нуждаются в постоянном надзоре и уходе, поведение легко может стать асоциальным.

Самое глубокое недоразвитие интеллекта (IQ < 20) с практическим отсутствием речи и мышления, с физическими нарушениями строения внутренних органов. Идиоты не могут ходить, невозможна осмысленная деятельность, не могут отличить родственников от посторонних, произносят лишь нечленораздельные звуки и не понимают речь окружающих.

Эмоции сохранены лишь на уровне примитивных реакций удовольствия/неудовольствия и гневных вспышек либо вялости и полного безразличия ко всему миру. Нуждаются в постоянном уходе.

Общеупотребительное слово «идиот» означает-таки кое-что другое – это человек без активной гражданской позиции, живущий в отрыве от общества.

С греческого древних переводится как частное лицо. Такое название появилось из-за того, что древнегреческие идиоты, отшельничая, не участвовали в организации жизни города, а на выборах их голоса делились между сторонами.

ПСИХИАТРИЯ– единственная надежда душевнобольных на излечение их души.

«Голова – предмет тёмный и исследованию не подлежит».

Да, этот кривой термин действительно подразумевает наличие души, хотя сам термин «душа» вообще-то чуточку ненаучный. [28]

Начало душевных наук было положено в Древней Греции, где великие философы и врачи начали исследовать душу человека, как более интересный, нежели тело, объект. Первые записи о душевных расстройствах датируются V веком до нашей эры, и тогда всё сводилось к сверхъестественным явлениям. Последователями древних греков, помимо врачей, можно считать средневековых инквизиторов, чьи увлечения экзорцизмом были направлены на спасение бессмертной души от дьявола, правда, не сильно заботясь о качестве жизни вообще. Гайдом по лечению был «Молот ведьм».

В арабском мире первой психбольницей с санитарами и исследованиями считают багдадский госпиталь (705 год), в которой лечили всё подряд: невроз, депрессию, психоз (Kutrib), манию (Dual-Kulb) и даже нестояниеимпотенцию (Nafkhae Malikholia), причём более приятными методами вроде ванн, лечилок и трудотерапии.

Первейшим широко известным европейским дурдомом был Вифлеемский королевский госпиталь в Лондоне, который внезапно назывался «Бедламом» в просторечии (от «Bethlehem» – Вифлеем) и был «помойкой» для подозрительных на душевнобольных людей, которых подвергали избиениям, сажали в клетки и даже за деньги показывали посетителям. До лечения было всё ещё далеко, шёл тяжёлый XIV век, а врачи имели своё обоснование подобным мерам по отношению к больным – мол, «изгнание болезни с помощью ужасов-с». Позже аналогичный способ с такой же отмазкой использовал Вильям Бетти, построивший в восемнадцатом веке целую сеть весьма прибыльных больниц, уверяя всех, что его методы излечивают пациентов. Конечно, никого так и не вылечили.

В девятнадцатом веке подобное отношение привело к необъяснимо резкому увеличению количества психиатрических пациентов с нескольких сотен на Францию и Англию до сотен тысяч к концу века, и пришлось строить кучу клиник, в которых даже не пытались лечить пациентов, просто стараясь хоть как-то держать их изолированными от общества. Это весьма сильно снизило рейтинг психиатрии в глазах остальной медицины, который достиг исторического минимума.

Так как в те годы и врачом и психиатром мог назвать себя практически любой проходимец, то они этим и занимались в поисках прибыли. Разрабатывались дикие методики вроде избиения или окатывания холодной водой, кровопускания и прочих. Укреплению здоровья больных это никак не способствовало, что ставило под угрозу вообще всё существование психиатрии. В двадцатом веке американец Генри Коттон исцелял больных путём ампутации частей тела, претендуя на революцию в медицине.

Ближе к началу двадцатого века один немец (Вильгельм Вундт) предположил, что заболевания внутри головы не так уж сильно связаны с телом, тем самым отойдя от идеалистической философии, выдвинув теорию о том, что психология человека завязана в первую очередь на реакциях в самом мозгу. Манфред Шакел спустя 30 лет предложил теорию о существовании в голове вредных и полезных клеток, первые из которых он пытался убивать дикими дозами инсулина. Это уже начало давать хоть какой-то видимый эффект, и его поддержало множество клиник. Затем инсулин заменили на схожий по действию Метразол (не Метрозол/Метронидазол!), и пациенты продолжили дальше трястись в конвульсиях, привязанные к кроватям.

В те же годы два психиатра из Италии, подглядев метод при забое скота (свиньям перед убиением, чтоб не буянили, на голову накладывают электроды от обычной розетки), изобрели электрошок, который стали широко использовать.

Наконец, психиатры посмели говорить о каком-то успехе в лечении, правда, ценой автопереломов костей, позвоночника, вывихов суставов и раскрошенных зубов. [29]

Оттуда-то и повелось, что психически здоровый человек должен быть тих, жалок и запуган, но социален и управляем.

«Приоритет клинического метода, подчинённое положение инструментальных методик дают повод для обвинений в субъективизме диагностики в психиатрии. Отрицание возможности объективного диагноза в психиатрии ведёт к отрицанию существования психических болезней вообще и самой психиатрии как науки».

Взглянув на определение самой этой науки, которое подразумевает наличие не поддающейся точным измерениям души, становится ясно, почему она может поставить в тупик любое небыдло и принести миллионы ненависти различным последователям религий, сект и общественных организаций, имеющих свои взгляды на работу с душой. Тем временем представителей официальной науки беспокоит маленькая проблемка: диагнозы в психиатрии ставят почти исключительно клинически, т. е. основываясь лишь на клинической картине (сюда входит всё, что можно наблюдать: жалобы, внешний вид, поведение плюс щепотка анамнеза), а не лабораторно, сей факт подразумевает субъективность наблюдений психиатра, что вообще принципиально несовместимо с наукой и даёт широкий простор для шарлатанства и коммерции. Прямо как в психологии.

А друзья психиатров из неврологии бесятся на тему того, что им приходится объективно доказывать наличие заболевания у пациента с помощью рентгенов и томографов, тогда как психиатры ставят диагноз, основываясь лишь на словах и действиях психов. Однако это сильно усложняет развитие психиатрии, которая шагает вперёд только переписыванием и объединением старых терминов, даже учитывая вялый прогресс медицины вообще.