Андрей Звонков - Пока едет «Скорая». Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь

Вот вызов к бабушке восьмидесяти трех лет по фамилии Поварова. Формально она проживала одна. Фактически же с ней проживали шестнадцать кошек и две собачки неопределенной породы. Бабушка эта наотрез отказывалась не то что в больницу лечь, но и даже в поликлинику сходить. Участковый врач посещать ее не любил из-за характерного амбре, которое густо насыщало подъезд уже на первом этаже. К Поваровой два раза в неделю ходила соцработник, которая приносила еду из магазина и покупала лекарства по рецептам. Раз в месяц эта отчаянная женщина вызывала бригаду клининговой компании, и бойкие азиаты приводили квартиру немощной старушки в более-менее приличный вид, попеременно загоняя животных то в кухню, то в ванную. Поварова в эти часы стенала, заламывая тощие, похожие на паучьи лапки руки, и по окончании «экзекуции» непременно вызывала скорую помощь. «Мене очэнь плохо! – говорила она в черную трубку древнего телефонного аппарата. – У мене высокое давлэние». Приезжавшей бригаде бабка Поварова сообщала, что «это монгольское нашествие причинило дикий стресс ее нежным кошечкам»! Антисанитария возвращалась в квартиру Поваровой уже на следующий день.

Ерофеев, перед тем как войти в квартиру, сказал Тане:

– Смотри под ноги, там может быть кошачье дерьмо. Ни на что не садись. Я ее осмотрю, дам лекарство – и уходим!

Таня уже в подъезде надела масочку, и Саша оценил, что глаза ее так стали как бы больше.

– Тебе идет маска, – отвесил он весьма сомнительный комплимент, но Таня не обиделась. Она узнала об этом «эффекте хиджаба» [64] Хиджаб – традиционная мусульманская женская одежда для выхода «на люди», полностью скрывающая фигуру и лицо, оставляющая открытыми только кисти рук, ступни и глаза. , когда ездила с родителями и Викой отдыхать в Дубай.

Давление было повышенное. Поварова получила две таблетки капотена под язык, пять таблеток глицина. На предложение попить чаю с печеньками медики ответили вежливым отказом. Ерофеев подтолкнул стажерку к выходу. Отзваниваться они стали уже в машине, предварительно постояв на ветерке, чтобы выветрился мощный кошачий дух. Пока стояли и проветривались, Таня спросила:

– У нее ведь было сто восемьдесят на сто. Ты ей дал пятьдесят миллиграммов капотена.

Ерофеев кивнул.

– Но через четыре часа действие препарата кончится, и она снова вызовет.

– Не вызовет, – сказал Саша, – там, кроме глицина, я ей еще две таблетки мочегонного дал. Она часа два побегает по-маленькому, и будет ей хорошо. Да, когда будем на подстанции, запиши в журнал активов на завтра вызов участковому врачу. Хотя тут нужнее участковый полиции. Фанатизм пагубен в любой форме.

Потом, через две недели, Таня узнала, что Поварова спустя несколько дней поскользнулась на кошачьей какашке, упала и сломала себе бедренную кость. Нашла женщину спустя двое суток соцработница, которая отправила вопящую старушку в больницу. Поварова причитала: «Как же мои кошки? Оны жэ бэз мэня погибнут!» Соцработница поступила наиболее гуманно – выпустила всех кошек на улицу. Освобожденное зверье некоторое время табуном ходило вокруг дома, потом куда-то рассосалось по квартирам сердобольных соседей.

Большинство вызовов с поводом «плохо гипертонику, артериальное давление, головокружение» были, конечно, не настолько колоритными, а будто писанными под копирку: пациенты и пациентки по каким-то одним им понятным мотивам самовольно меняли схему приема лекарств или наедались соленых огурцов, селедки, икры – и в результате получали повышение артериального давления. Все медики бригад скорой помощи поступали одинаково: капотен под язык (одну или две таблетки) и глицин. Лишь однажды, работая с врачом, Таня увидела другой подход. Доктор ввела в вену раствор магнезии и пару ампул мочегонного. Когда Таня, набравшись смелости, спросила: «А почему не по стандарту?» – доктор объяснила, что сегодня стандарт этот больной уже получал и нужно было применить следующий шаг: использовать более сильные средства для снижения давления. Вот тогда стажерка вспомнила про «военную хитрость» фельдшера Ерофеева и пристала к нему с допросом: как это он решил дать вместо глицина Поваровой мочегонное? Саша объяснил, что лекарство он купил сам, и именно для таких вот случаев. Что однократное применение фуросемида никаких вредностей не влечет, только пользу. Но так как в стандарте это не указано, то «мотай на ус». «Не все нужно записывать в карту. Главное, не забывай спрашивать про аллергию на лекарства», – сказал фельдшер.

Таня в тетрадке записала все способы неотложной помощи для снижения артериального давления. Запись эта выглядела так: «Высокое АД и низкий пульс (до 70 ударов в минуту) – капотена 25 или 50 мг и 5–6 таблеток глицина (+ 2 таблетки фуросемида). Высокое АД и частый пульс (от 76 и до 100 ударов в минуту) – анаприлин 40 мг (1 таблетку) и 40 капель валокордина (если высокое ДАД [65] Диастолическое давление (нижнее). – 2 таблетки фуросемида).!!! – анаприлин нельзя, если есть заболевания бронхов и легких: БА, ХОБЛ [66] БА – бронхиальная астма, ХОБЛ – хроническая обструктивная болезнь легких. , хронический бронхит!!!»

В красную рамочку Таня обвела следующее:

«Многие больные принимают курсом препараты, содержащие гипотиазид (в комбинированных препаратах стоит буква «Н»). Это мочегонное сильно выгоняет из организма калий!!! В жаркую погоду у таких больных могут случиться приступы тахикардии или аритмии!!! Если повышение АД у таких больных сочетается с частым и/или неритмичным пульсом, прежде чем дать анаприлин, обязательно нужно снять ЭКГ (ЭКП) [67] Это запись медика, а родственнику или самому больному при ощущении перебоев в работе сердца непременно нужно обращаться в службу скорой помощи. Это угрожающее жизни осложнение. !»

После одного вызова Таня дописала рядышком: «Некоторые дураки пьют ежедневно фуросемид. Это нельзя!!! Расспрашивать! Если давление не снижается, расценивать как гипертонический криз и предлагать ехать в больницу!!! Можно вводить в вену магнезию. Медленно!!! Снимать ЭКГ, если слишком частый или аритмичный пульс. Актив на неотложку или участковому врачу – в случае отказа от больницы!!!»

Вообще вся работа в фельдшерской бригаде у Тани превратилась в борьбу с давлением и обострениями гастрита-дуоденита. К этому присоединялось немного случаев с радикулитными болями в спине и бытовыми травмами: ожоги, порезы, ушибы, падения с велосипедов и переломы рук-ног. Среди этой, как говорили Ерофеев, Сомов и многие другие работники «03», рутины подобно ярким событиям приходили вызовы на автокатастрофы, инфаркты, острые состояния у детей. И Таня видела, что такие случаи возвращают медикам ощущение смысла их работы. Да, именно для этого и нужна скорая помощь, а не запоры лечить и не с давлением бороться! И однажды она сказала об этом Ерофееву. Мол, что ж это творится? Восемьдесят процентов всех вызовов непрофильные? А уж когда скучающие матроны вызывают глухой ночью на жалобы: «Доктор, я не могу уснуть! Вы послушайте, как сердце бьется! А снимите мне ЭКГ!» – это вообще без комментариев. Сама Таня ночами еще не работала, но ей рассказывали. Ерофеев молча ее выслушал. Не улыбаясь и не перебивая. Когда Таня замолчала, он сказал: