Порфирий Ипатов - Хвоя, изгоняющая болезни. Великий славянский лекарь

Сколь помню, в наших краях всегда было полным-полно деревьев хвойных. Даже возле дома нашего две елки росло старых, в огороде прямо. Когда дед мой дом наш строил, он решил, что спиливать елки не будет. «Красиво они стоят тут, – говорил. – Пущай растут». Оказалось, не зря дед их не спилил, ибо два деревца этих не раз помогли нам. А как именно – я расскажу позже.

Расскажу вам, как я впервые столкнулся с целительной силой деревьев хвойных. Поначалу, я не разбирался совсем: какое дерево лечит то, а какое – это. Все они для меня одинаковы были. Пройдусь я по лесу – и хорошо становится, и недуги уходят. Через какое-то время я заметил, что когда я нахожусь больше с деревьями хвойными, лечебный эффект иной, нежели от деревьев лиственных (подробней смотрите во втором абзаце этой главы). Свою находку я тут же сообщил бабушке. «Верно ты говоришь, Порфирий. Так оно и есть», – бабушка рассказала мне, как различаются хвойные от лиственных, подтвердив догадки мои. Мне захотелось знать больше, ибо любопытен был до растительности. Однажды я попросил ее:

– Баб, расскажи о деревьях хвойных! О свойствах их лечебных.

– О хвойных, говоришь? Ну, хорошо, слушай, да запоминай, Порфирий… О целебной силе хвойных было известно еще издревле. Предки наши, древние славяне, с помощью деревьев этих самые настоящие чудеса творили. Любой недуг можно было излечить, главное было знать ключи. Эти ключи передавались среди знахарей по наследству через поколение. Мне их передал мой дед Радомир. Ох, давно уж это было, тогда еще царь-то, Николай Кровавый только на престол взошел… Помню, как дед, держа в руках иголочку еловую, спросил меня:

– Вот скажи мне, что это такое?

– Дедуль, так это ж иголка обыкновенная, еловая, – удивляясь, чего это дед спрашивает. Тогда я еще не понимала, какая сила в иголке этой.

– Внученька, иголка эта необыкновенная… Вот горсточку таких иголок набрать – и больного да хромого человека на ноги поднять можно. И не только иголочек… И в шишечках, и в живеце, и в коре сила течет. Давай, внученька, наберем всего понемножку, а там и покажу я тебе, какова сила их, – удивил меня старый дед. Не думала я тогда, что иголочками обычными можно от хвори избавлять. – Ты чего это только еловые собираешь? Сосновые тоже давай… Еще немного пройдем, там и пихта будет. Запомни, внученька, одинаковых растений не бывает. Что сосновые иголочки, что еловые – у каждого из них свои уникальные свойства… Где-то сосна посильнее будет, а где-то пихта.

Несколько месяцев дед обучал меня целебным свойствам хвойных. Настои готовили, эликсиры варили… А потом лечили этим наших селян. Как сегодняшний день помню – мы Макарку лечили, который кашлял да хрипел все время, а голос его был похож на лай собачий. Спасу от его кряхтений никакого не было… Полечили мы его эликсиром сосновым, так он потом частушки петь начал молодецким голосом! Сперва я подумала, что дед мой схитрил как-то, уж больно невероятными были свойства целебные. Но когда я сама лечить начала, все сомнения прочь ушли. Хвоя – это очень сильный природный инструмент. Зная, как этим инструментом пользоваться, можно горы свернуть…»

Проговорили мы с бабкой так до самой ночи. Она и про людей рассказывала, с помощью хвои исцеленных, и про различия разных видов иголочек, и про тонкости целебные, и много чего еще… Целебная сила хвойных мне казалась чем-то чудным да необыкновенным. Это-то и подвигло меня к дальнейшему познаванию зеленых иголочек. Мне хотелось самому убедиться в силе этой, и если она и вправду есть, то хвоя в моих руках могла бы помочь многим людям, недугу подверженным. Я попросил бабушку обучить меня знаниям о хвое, на что она, ясно дело, согласилась, ибо я был единственным в семье, кто знахарством интересовался. Сперва я просто наблюдал да запоминал тщательно, как бабка людей с помощью хвои лечит. Потом и сам начал это дело постигать, а бабушка мне помогала советами своими. Как и полагалось, начинал целебную силу я испытывать на себе. Расскажу вам свой первый опыт исцеления себя с помощью хвои. Помню, тогда зима была жуткая… Морозы да метели день за днем бушевали. У нас даже главную дорогу к заводу так замело, что невозможно пройти было. Так мы все мужики потом и вычищали дорогу-то целое утро, чтобы до завода дойти… Там я и простудил горло свое да легкие. В общем, как домой с работы пришел, совсем охрип. Я одновременно этому и огорчился, и обрадовался. Огорчился, что болячка неприятная уж больно, слово проговорить спокойно нельзя было. А обрадовался, что наконец-то случай подвернулся целебную силу хвои на себе испытать. Пришел я домой, разулся, да сразу отвар начал готовить из хвои еловых. Помню, даже ужинать не стал – так горло мое болело, что глотать больно было. Веточки свежие были, благо за день до этого в лес за ними ходил. Приготовил я, в общем, отвар, как подобает, и стал пить потихоньку в течение дня. К вечеру боль постепенно утихла, но не прошла все еще. Ну, думаю, не такая уж и сила, иголочки эти. Лег я спать расстроенным немного, разочаровала меня хвоя… Как проснулся, пошел я сразу к умывальнику. Смотрю, квас свежий пузырится в ведерке. Захотелось испить холодненького. Налил я себе полную кружку, да выпил залпом. «Хорошо-то как…», – сказал я и застыл перед зеркалом с опустошенной кружкой в руке. Тут дошло до меня, что от болей в горле и следа не осталось. Я только что выпил холодного, ядреного кваса, а вчера не мог и слюны сглотнуть. Во, думаю, дела… Хвоя-то и на самом деле сила. Я так обрадовался, что захотелось мне спеть что-нибудь эдакое, заодно бы и горло еще раз проверил. Да тут вспомнил, что домашние все спят еще, не хорошо будить-то спозаранку будет. В общем, умылся я, надел куртку, шапку-ушанку да сапоги, и отправился на работу припеваючи. Вот так я себя исцелил первый раз с помощью хвои. А дальше она мне помощницей была в разных жизненных ситуациях. И не только от болезней помогала, ну, так рассказ об этом дальше.

Воскресный вечер тогда был, помню. Сижу я себе в старом, потрепанном кресле, книгу читаю. Интересная книга была, «Таинственный Остров». Жюль Верн написал. Я так зачитался, что не сразу заметил, как женщина молодая ко мне пришла. Узнал я в ней Нюрку Владимирову. Отец ее, Макар, в литейном цехе у нас работал. В дверях стоит, а войти стесняется, видимо.

– Здравствуйте, – говорю, – проходите, присаживайтесь, – указал я на стул за столом.

Поздоровалась женщина, да вошла скромно. Неловко ей было. Руки ее нервно теребили веревочку, а взгляд опустился. Я ее спрашиваю: