Рушель Блаво - 33 способа превращения воды в лекарство

Белоусов перевел дыхание. Можно было подумать, что в процессе своего рассказа он еще раз пережил весь драматизм той встречи с индусом: снова сразился с ним, снова обежал вокруг озера, чтобы спасти меня от опрометчивого решения дотронуться до воды.

Рассвет и немного ностальгии

Тем временем горизонт озарился первыми лучами восходящего солнца. Небесная лазурь от этих лучей затрепетала, улыбнулась, а потом рассмеялась птичьим гомоном. Как же прекрасно было жить на свете! Находясь рядом с Белоусовым, я понимал, что все закончится хорошо, что Мессинга мы увидим через несколько часов, что оживим Петровича и все вместе вернемся домой.

Природа поддерживала мое настроение. Легкие облачка на западе словно впитывали в себя оранжевые и малиновые блики восходящего дневного светила, гасящего звезды так, как в каком-нибудь английском замке старый дворецкий тушит свечи после пира, затянувшегося до самого утра: гости уже разъехались, иные задремали прямо здесь, хозяева разбрелись по своим спальням, а свечи еще горят; за окнами же начинается новый день, который принесет новые радости и новые печали, а старые радости и печали уступят им место в реке нашей жизни. Вот последняя звездочка, висевшая у самого горизонта, растаяла в утренней дымке. Мягкий ветер подхватил трель какой-то очень маленькой птички, которая примостилась на дереве прямо над нами, и понес ее песнь туда, где, возможно, и птиц никогда не видели и не слышали, где небо сливается с землей и где, как писал классик, волчица воет на звезды… В это великолепное утро почему-то так захотелось домой: в промозглую петербургскую зиму, к заляпанным грязью номерам автомобилей с таким родным числом 78, к шпилю Петропавловки и не замерзшей в этом году Неве, к суматохе Невского и спокойствию набережной Мойки, к проспектам и линиям Васильевского острова, к величию Зимнего… Мне хотелось кричать о том, как я счастлив, что скоро окажусь дома.

Подготовка к оживлению Петровича

Но все же сначала следовало довести начатое до закономерного итога: всю эту ночь я ни на секунду не забывал о тяжелой участи Петровича. Меня точил червь сомнения: а так ли просто будет реанимировать нашего друга? Только вселенское спокойствие Белоусова придавало мне уверенности. Пока я мечтал о доме и наслаждался красотами природы, Белоусов упаковывал все те сосуды, которые мы заполнили сказочной живой водой из ключа. Бутылки были собраны в заплечный мешок Александра Федоровича, а драгоценную фляжку с орлом и свастикой Белоусов засунул куда-то в глубь своего балахона. Как я тогда подумал, ближе к сердцу.

– Теперь в путь! – провозгласил Александр Федорович.

И мы стали спускаться вниз.

Вскоре мы прошли Мертвое озеро, из которого Белоусов очень аккуратно, стараясь не касаться воды, наполнил невесть откуда явившуюся металлическую посудину, напоминающую очень маленькую кассету для хранения кинопленки в сельских клубах в советские времена.

Три источника и три составные части… бессмертия?

Мы продолжили спускаться. По дороге Александр Федорович систематизировал то, что нам известно о здешних водоемах. Получалось, что данная местность обладает тремя видами воды, каждый из которых находится в соответствующем «хранилище»: озеро Прошлого, Мертвое озеро, Живой источник.

Из характеристик воды озера Прошлого самая яркая – способность порождать хрономиражи, свидетелем одного из которых и стал Белоусов. Я смело отношу это свойство к разряду информативных: вода озера Прошлого наделена особенностями впитывать в себя информацию, хранить ее и, самое главное, воспроизводить. С чем-то подобным я столкнулся, читая дневник одного английского путешественника рубежа XIX–XX веков. Англичанин был на юго-восточном побережье Африканского континента. Там он и обнаружил озеро, обильно поставляющее местным жителям хрономиражи из жизни не только далеких предков людей, но даже и динозавров. Кроме того, по преданию, это озеро было населено какими-то человекоподобными существами, которые, как утверждал англичанин в своих путевых записках, управляли жизнью всех окрестных деревень, хотя сами и не показывались из воды. Близость места, которое описывал путешественник, к тому месту, где некогда находилась великая Атлантида, позволила ему утверждать, что на дне того африканского озера жили как раз атланты, научившиеся существовать под водой. Мне же сейчас было очевидно, что озеро Прошлого здесь, в Гималаях, такое же. А это означало, что гиганты, обитающие, возможно, в черных водах озера, и есть самые настоящие атланты, которые не только научились жить в воде и показывать хрономиражи, но и подчинили себе йогов, желавших напасть на нас возле окаменевших аненербевцев. Итак, все функции озера Прошлого связаны с населяющими его атлантами. Данный факт для меня означал, что вода из этого озера обладает какими-либо уникальными свойствами только в той степени, в какой атланты ее ими наделяют.

Какое отношение к озеру Прошлого имеет второй гидролокус – Мертвое озеро? Пока мы спускались к Мессингу и бездыханному Петровичу, Александр Федорович ответил так, что получалось, будто Мертвое озеро не имеет прямого отношения к атлантам. Те, покинув погибающую Атлантиду, пришли в Гималаи и выбрали для жизни озеро Прошлого. Видимо, как пояснил Белоусов, атланты сразу же распознали опасность, которую таили в себе воды Мертвого озера, а потому обходили его стороной. Более того, если озеро Прошлого охранялось йогами, находящимися на службе у атлантов, то Мертвое озеро издавна было местом, которое оберегала самостоятельная каста. По всей вероятности, она владела когда-то и третьим гидролокусом – Живым источником.

– Не удивляйтесь, Рушель, – сказал Белоусов, – но это не вызывает никаких сомнений. Дело в том, что Мертвое озеро и Живой источник являют собой своеобразный водяной тандем: одно без другого бессмысленно. Если воды Мертвого озера использовать только сами по себе, то ничего хорошего от них ждать не приходится: либо полное окаменение, как с тем большим индусом, который напал на меня; либо анабиоз, сон на годы, в который впадают те, кто попил воды из Мертвого озера, задавшись именно такой целью. А это, согласитесь, мой друг, тоже палка о двух концах. Йоги полагают, что, впадая в длительное оцепенение, они совершенствуют себя. Но возможна ведь и иная концепция: застывший йогин по ходу анабиоза деградирует, теряет себя, а когда просыпается, уже не находит. Не случайно, ох, не случайно атланты не выбрали Мертвое озеро, а выбрали озеро Прошлого, где свойства воды не только нейтральны, но и более открыты к продуктивному и целенаправленному воздействию со стороны мыслящих существ. И не будем забывать, дорогой Рушель, о тех свойствах воды Мертвого озера, о которых я пока умолчал – способность заживлять раны…