Анна Берсенева - Как зачать ребенка

Раньше считалось, что, не попробовав сделать трубы проходимыми с помощью лапароскопии, вообще нельзя приступать к следующей стадии лечения бесплодия – к искусственному оплодотворению. Но сейчас ситуация изменилась: у врача есть право обойтись без лапароскопии, если он уверен, что она не принесет результата.

И вот тут-то необходимо сделать важное отступление. Хотя, правда, считать его отступлением все-таки неправильно… Потому что оно связано с такой важнейшей вещью, как выбор врача.

Как нетрудно догадаться, выбор врача – это вообще важнейшее условие любого лечения; бесплодие в этом смысле не исключение. Ведь, несмотря на то что обследования и процедуры вроде бы известны и расписаны поэтапно, каждый понимает, как много значат опыт и интуиция врача, который все эти процедуры проводит. В случае с бесплодием эти качества – опыт и интуиция – могут оказаться особенно актуальными.

Дело в том, что все необходимые обследования и исследования (как женщины, так и мужчины) длятся около трех месяцев. После того как будет назначено и проведено лечение, некоторые из этих исследований придется повторить. Поэтому в течение примерно четырех-шести месяцев грамотный врач обычно бывает в состоянии понять, в чем состоит причина бесплодия. Или – понять, что он этого понять не в состоянии… И вот тогда-то он должен принять решение: что лучше и правильнее, продолжать лечение последовательно, процедура за процедурой, или, «перескочив» через некоторые этапы, сразу предложить искусственное оплодотворение?

Решимость, конечно, потребуется не только от врача, но и от пациентов. Точнее, от пациентки: честно говоря, мне не приходилось слышать ни об одном случае, когда мужчина, даже самый продвинутый, незакомплексованный и обладающий ангельским терпением, захотел бы лично решить, надо его жене делать рассечение спаек или не надо. Обычно женщина решает это сама вместе с врачом.

Итак, о враче. Как его выбирают?

Да, собственно, никаких особенных рекомендаций здесь не существует. Врача для лечения бесплодия выбирают ровно так же, как и для всякого другого лечения. Есть всего лишь два способа: положиться на судьбу, обратившись к первому попавшемуся – по месту жительства, по информации из Интернета, – или выбрать врача по рекомендации знакомых; ничего нового человечество еще не придумало.

И хотя второй способ вроде бы выглядит надежнее, на самом деле оба имеют равное количество плюсов и минусов. Помните ведь, что медицина – это не вполне наука, потому что одно и то же действие имеет в ней разные последствия? Кто даст гарантию, что то, что помогло вашим знакомым, поможет и вам? Очень может быть, что не поможет. Врач может и не найти для вас правильный способ лечения, несмотря на самые лучшие рекомендации, которые дают этому врачу ваши друзья.

К сожалению, вообще все «медали» лечения от бесплодия имеют по две стороны. Вроде бы надо обращаться в клинику, которая работает как можно больше лет, но очень может статься, что с годами в стиле работы этой клиники появился не только опыт, но и то, что попросту принято называть пофигизмом. Значит, лучше обращаться в клинику новую, недавно открытую, положившись на желание ее врачей и руководства приобрести отличную репутацию? Но ведь одного лишь молодого энтузиазма может оказаться мало, и выяснится, что именно в вашем случае предпочтительнее был бы не энтузиазм, а опыт…

Честное слово, я поостереглась бы дать здесь однозначный совет. Иногда мне кажется, что решение вообще может быть только таким, какое «озвучил» профессор, к которому пришла на консультацию моя сорокалетняя подруга Наташа. Профессор долго изучал ее дрожащий от ужаса организм на УЗИ, долго вчитывался в результаты других ее анализов, долго диктовал медсестре свои рекомендации по лечению, а потом вдруг сказал:

– А вообще, если есть у тебя бабское счастье – родишь. Нету – не родишь. Ну, оно у тебя, по-моему, есть, – добавил он, вглядевшись уже не в листочки с медицинскими записями, а в Наташины изумленные глаза.

Такая вот диагностика.

Но кое-какие объективные факторы при выборе клиники, в которой люди намерены лечиться от бесплодия, они все-таки учитывают.

Во-первых , сразу решают для себя, как далеко намерены зайти в своем лечении. Если всего лишь хотят, чтобы врач выписал какую-нибудь таблеточку – авось поможет, а не поможет, значит, не судьба, – это одно. Если же готовы на все этапы лечения, вплоть до пробирки, то есть до искусственного оплодотворения, – это уже другое. Мне кажется, лучше выбирать того врача и, соответственно, ту клинику, в которой могут провести необходимое лечение в полном объеме: от первого обследования до пробирки. Но вместе с тем я понимаю, что подобным советом могут в нашей стране воспользоваться лишь жители столицы и нескольких больших городов, в которых имеются соответствующие медицинские центры, занимающиеся репродукцией человека. А центров таких, к сожалению, не так уж много. Поэтому люди, которые не имеют возможности посещать их после работы или в обеденный перерыв, разбивают свое лечение на несколько этапов: сначала – поближе к дому – все, что можно сделать до «пробирки», потом – сама «пробирка».

Но, собственно, это не влияет на то, какие требования они предъявляют к клинике, в которую обращаются на любом из этапов, если, конечно, это не обычная женская консультация по месту жительства. (В которой, кстати, тоже вполне могут работать хорошие врачи; уж как повезет.)

Итак, во-вторых , эти люди не стесняются внимательно изучить лицензию лечебного учреждения. В ней должны быть перечислены все виды деятельности, на которые эта клиника имеет право.

В-третьих , они не стесняются также попросить, чтобы им показали статистику результатов лечения; она ведется в каждой клинике и отнюдь не является секретной.

Ну, и в-четвертых – а может быть, и во-первых, – они обращают внимание на то, как их в этой клинике встречают. Бывают, возможно, какие-то особые врачи-гении, которые мечут гневные молнии на своих пациентов и при этом блестяще их вылечивают. Но для меня совершенно однозначно: если врач мне хамит и не скрывает своего ко мне равнодушия, лечиться к нему я добровольно не пойду.

То же самое заявила Катя, когда вернулась после консультации с одним из самых известных парижских гинекологов.

– Может быть, он и светило, – сердито сказала она, – но общаться с ним невозможно. Если бы он мне собирался аппендикс вырезать, мне, может, и все равно было бы под наркозом, орет он на меня или нет. Но мне-то совсем другое предстоит! Я не могу лечиться от бесплодия у врача, который меня откровенно презирает и который мне поэтому антипатичен. Пусть он гений, пусть кто угодно – я буду искать другого доктора.