Ирина Чеснова - Малыш: мамино счастье

В последнее время стала стремительно расползаться идеология под названием чайлдфри [1] . Выглядит местами дико, но вполне объяснимо: нас самих настолько недолюбили в детстве или, наоборот, настолько перелюбили, что ни о ком, кроме себя, мы думать больше не можем. Плюс нет ощущения стабильности и уверенности в завтрашнем дне, нет достойных примеров перед глазами (на «приземленных», «квохчущих» подружек с детьми походить совсем не хочется). А хочется раскрыть свою индивидуальность, все попробовать и испытать, быть независимой, успешной, свободной. Хочется ЖИТЬ!

Одно только «но»: мы хотим наслаждаться своейжизнью, но ведь ее нам кто-то когда-то подарил.

…Откровенно говоря, я не стремилась рожать ребенка. Конечно, я предполагала, что у меня когда-нибудь будут дети, но в двадцать четыре года перспектива погрузиться в мир пеленок-распашонок меня абсолютно не прельщала. Защита диссертации об истоках европейской интеграции и освоение выбранной профессии специалиста по связям с общественностью – вот на эти вершины я собиралась карабкаться ближайшие несколько лет.

Детей я не воспринимала вообще и относилась к ним как к чему-то далекому, чужому, как к существам с другой планеты. Мне не нравилось, когда малыши моих знакомых мешали нам общаться, требуя к себе внимания. Что скрывать – меня раздражало их постоянное мельтешение туда-сюда, громкий смех, нытье и крики… «Неужели радость материнства стоит бессонных ночей, постоянного беспокойства за ребенка, каждодневной суеты и – самое главное – невозможности свободно распоряжаться собой, жить так, как ты хочешь?» – думала я.

Я считала, что материнство – это жертва. И быть матерью – значит жертвовать собой ради ребенка. Но тем не менее предполагала, что когда-нибудь все же созрею и предпочту жизни для себя жизнь ради кого-то. Когда-нибудь. Может, лет через пять?

А в 24 года мне казалось: уж что-что, а родить я еще успею, но потом, попозже, не сейчас. Эту мысль подкрепляла куча подружек, которые, следуя модной волне, мечтали, как и я, о профессиональном успехе, самореализации, личностном росте и финансовой независимости – о чем угодно, но только не о детях.

С нашей стройной идеологической концепцией не соглашался только один человек – мой муж. Методично и незатейливо он внушал мне мысль, что семья без детей – это вроде как и не семья вовсе, а так – непрочный союз двух товарищей, свободных от обязательств.

– Мы женаты с тобой уже два года! – как-то сказал он. – И у нас то одно возникает, то другое. Мы живем сегодняшним днем, а надо думать о будущем – о детях. Мы скоро уже состаримся и будем, как дед с бабкой из сказки, горевать, что не нажили детей.

– Все живут для себя, чем мы хуже?

Атака захлебнулась. То, что муж так трепетно и всерьез относится к вещам, которые для меня мало что значат, потрясло до глубины души. И я сдалась… Возможно, слишком быстро, учитывая мою прежнюю вроде бы твердую позицию. Но его слова заставили меня задуматься: как и для чего я живу.Вдруг стало совершенно очевидно, что наша с мужем любовь – чувство абстрактное, неуловимое. Сегодня оно есть, а завтра? И то, что есть у нас сейчас, надо попытаться как-то сохранить, выразить в чем-то осязаемом, материальном. И этим воплощением любви, подумалось мне, может стать наш ребенок – маленький человечек, частичка мужа и меня.

Почему мы хотим детей?

Интересный и сложный вопрос. У каждого человека – свои мотивы для рождения ребенка. Но, увы, не всегда эти мотивы ценностные.