Ирина Чеснова - Рожаю! Записки сумасшедшей мамочки

Глубокие вдохи и еще более глубокие выдохи вконец измотали меня. Я чувствовала себя деморализованной и обессиленной. Так что когда мне наконец-то скомандовали встать, я не удержалась на ногах и чуть было не упала, ухватившись за капельницу. Благо, Дима меня поддержал.

– Расставь ноги широко, – на ухо говорила мне акушерка. – У тебя там уже головка ребенка, не зажимай ее.

Меня облачили в новую ночнушку, помогли забраться на «гинекологический лежачок», привязали к нему ноги, всучили в руки железные поручни и приказали тужиться. Олеся Викторовна встала слева от меня, акушерка – справа. Еще в боксе в тот момент находилась медсестра с неонатологом. И мой муж, куда же без него?

За схватку нужно было потужиться три раза и делать это, что есть силы. Я старалась, но было страшно. Я чувствовала, что каждое мое усилие выталкивает ребенка наружу, и инстинктивно пыталась замедлить этот процесс, опасаясь, что головка малыша меня просто разорвет. (Вот где пригодились бы упражнения Кейгеля, а я филонила!) Дима, стоявший у изголовья, попытался было вытереть пот с моего лба, но в тот момент мне было не до его заботы.

– Отойди, не мешай, – сказала я и снова стала тужиться.

Места справа и слева от меня были уже заняты, поэтому ему ничего не оставалось, как занять уютный наблюдательный пункт прямо по центру – напротив, извините, выходного отверстия. Ох, и насмотрелся же он, бедолага!

На второй потуге я почувствовала, как головка разрывает меня на части.

– Ой-ой, как больно, – завопила я.

– Ира, Ира, что ты кричишь, как тебе не стыдно, – недоуменно одернула меня Олеся Викторовна.

Я сделала квадратные глаза. Можно подумать, это так необычно – кричать во время родов. Но потом я поняла, что доктор Прохорова осадила меня специально, чтобы я собралась и доделала начатую работу.

На четвертой потуге тужиться стало как-то легче. И я даже не поняла, что ВСЕ. Ребеночек родился. Для меня было очень неожиданно, когда мне поднесли к носу скользкое, покрытое смазкой тельце и спросили:

– Ну, кто у тебя?

– Девочка, – выдохнула я и откинулась назад.

Часы показывали двадцать пять минут двенадцатого. Значит, я рожала всего шесть часов. И моя дочка родилась 26-го марта, за тридцать пять минут до начала следующего дня. А что, тоже красивая дата – 26.03.2003.

Мужской взгляд. Когда мы с акушеркой переместили Иринку на кресло (а для беременной это почти акробатика, да еще и с капельницей), в наш бокс стал стекаться народ – медсестра, неонатолог, и все сгруппировались около кресла. Сначала я встал у изголовья и попытался промокнуть пот любимой. Но поскольку я сбивал ее с темпа, она в жесткой форме попросила не мешать. Опешив, я отошел в сторону и решил подержать за ручку, но и тут оказался не к месту, поскольку по бокам встали врач и акушерка. В итоге, я оказался примерно в полутора метрах от эпицентра.

Зрелище, братцы, скажу я вам, не для слабонервных. Это нельзя сравнить даже с самым навороченным фильмом ужасов. Это вообще НИ С ЧЕМ сравнить нельзя. Но после ТАКОГО начинаешь понимать всю ценность человеческой жизни.

Сначала о процессе. Весь процесс непосредственно родов проходит в три-четыре потуги (хотя у кого-то и больше). Потуга – это когда женщина выталкивает из себя плод, а врач и акушерка ей в этом помогают. Первая-вторая потуга – показалась головка, третья – вышла головка, четвертая – все остальное (руки, туловище, ноги).

Потуги происходили на раз-два-три – поехали! Моя мужественная жена тужилась, а Олеся Викторовна и акушерка, как бойцы без правил, локтями наваливались на ее живот и со всей дури выдавливали ребенка. Даже подпрыгивали и давили на живот всей массой тела.

Теперь о том, как сами роды выглядят со стороны. «Показалась головка» – это слабо сказано. Посреди кровавого месива появляется некий инородный предмет, похожий на переспевший огурец, только такой же кровавый, как и все остальное, и с заостренным концом, который пульсирует. Оказывается, головка у младенца не круглая, как у взрослых людей, а овальная, а пульсирует на конце мозжечок. В конце второй потуги головка полностью вышла, и я увидел, что это действительно головка. Причем буквально на глазах она стала более-менее круглой, как у всех людей – это кости черепа возвратились на положенные им места.

Овальная голова – это нормально? Это был первый шок.

Во время третьей потуги головка полностью вышла, и пошло остальное тельце. В этот момент отошли остатки околоплодных вод. Выглядело это так, как будто головка отделилась, и фонтаном полилась кровь. Мне поплохело, но не от жуткого вида, а от того, что я, грешным делом, подумал, что ребенку просто оторвали голову.

На четвертой потуге вышло тельце. Правильно говорят – если пролезла голова, все остальное пролезет. Плечи, ручки, туловище и ножки нашей девочки появились на божий свет, как зубная паста из тюбика, по-другому и не описать...

Я не могла поверить, что все позади. Тут же вспомнила свою случайную собеседницу в диагностическом центре перед УЗИ и ее слова, что в момент рождения сына она испытала несказанное счастье. Какое счастье? Несказанное облегчение – вот что я испытала в тот момент. Слава богу, все закончилось.

В боксе было подозрительно тихо.

– Почему она не кричит? – обеспокоившись, спросила я. Тут же мысль: может, это анестетик так повлиял на дочку, и она поэтому заторможенная.

– Сейчас закричит, – ответила акушерка, и в ту же секунду наша девочка разразилась громким воплем.

– Папа, вы не хотите перерезать пуповину? – спросили Диму.

– Нет, нет, вы сами, – было видно, что мужу немного дурно. Он еще не пришел в себя после всего увиденного.

( Мужской взгляд. Пуповину протягивали к моему лицу двумя кровавыми ножницами-щипцами. Я сказал, что для меня впечатлений достаточно ) .

Олеся Викторовна осторожно вытянула из меня плаценту. Послед мягко выскользнул и шлепнулся на стол. Врач изучила его. Вроде целый.

Дочку положили на пеленальный столик, она недовольно кричала. Я с любопытством разглядывала ее личико (надо бы запомнить, чтобы ни с кем не спутать!). Боже мой! Откуда в нашей славянской семье такой «татаро-монгол»? Волосики темные, глазки узенькие, скулы широкие, носик приплюснут, на лбу и на веках красные пятна, ресницы реденькие-реденькие. Зато пальчики красивые, с длинными заостренными ноготками. Но главное – никакого сходства ни с одним членом нашей семьи.

Тут мы вспомнили про фотоаппарат, и Дима запечатлел для истории нашу девочку. В тот момент ей было 5 минут отроду. Совместную фотографию счастливого семейства мы сделать не догадались. И, наверное, правильно. Потому что спустя годы мне бы не хотелось лицезреть свой «видос» после родов. От пережитого напряжения главное украшение моего лица, филированная челка, буквально стояла дыбом. И я потом никак не могла опустить ее обратно на лоб – она упрямо поднималась к небу. Так и жила я полтора дня с всклокоченными волосами, пока муж не передал мне фен.