Олег Шляговский - Поэзия – лекарство и яд гениев, или Исповедь реабилитанта

Именно отсюда начинается главное, ради чего я сел за стол и начал писать книгу о поэтической самотерапии. Прочитав ее внимательно до последней страницы вы, несомненно, осознаете всю неоспоримость положительного воздействия предлагаемой методики на человеческий организм. Тем более, что на последующих страницах я расскажу вам, как эту поэтическую самотерапию использовали талантливейшие люди нашей планеты задолго до того, как судьба подсказала мне сделать то же самое и на своем примере убедиться, что человек от природы обладает мощным целительным даром.

Возможно кто-то, прочитав термин самотерапия, подумает: "Терапия – прерогатива медицины. Этим должны заниматься врачи. Куда он полез!?" С такими людьми буду полностью согласен. Сомнения – это то, что необходимо каждому человеку на пути к познанию. Там, где заканчиваются познания, именно там начинаются сомнения. Поэтому единственная возможность нам от сомнения избавиться, это приобрести новые знания, которые эти самые сомнения и рассеют как утреннюю дымку.

Для этого просто определимся со значением слова "терапия". В начале многих споров лежит именно разногласие в понимании отдельных слов, терминов, определений.

Итак понятие ТЕРАПИЯ произошло от греческого therapeia, что означает – забота, уход, лечение. После того, как мы с вами восстановили классическое понятие терапии, думаю никто не будет против того, что каждый из нас имеет реальную возможность позаботиться о себе сам, обеспечивая надлежащую заботу и обоснованное лечение.

Для того, чтобы каждый раз не употреблять набор из этих нескольких слов, буду с вашего теперь разрешения употреблять только одно – САМОТЕРАПИЯ. Учитывая то, что мы с вами будем заниматься самотерапией, используя поэтический дар слова, данный нам свыше, как и многое другое, никто не будет против этого приносящего только пользу процесса. После такого, на мой взгляд, необходимого пояснения я продолжу историю познания целительных навыков.

В очередной день я сделал своё открытие, когда я, не торопясь, накручивал свой километр, а при таком дневном рационе особенно было и не разогнаться на моих сучковатых рахитного вида спичках под названием ноги. В них в тех ногах, думаю даже бы легендарный Шерлок Холмс, не узнал совсем недавно носившиеся часами по солнечному корту ноги, здоровые, упругие и загорелые. Так вот иду я, иду и неожиданно сам для себя начинаю разговаривать, с кем бы вы думали – со своими собственными ногами! Вы не представляете, как мне хотелось в тот момент взять и побежать как прежде. Вот, видимо, я и стал их уговаривать. А получилось тогда следующее -

Неизвестно откуда пришли эти слова, которые я, говоря вслух, продолжал идти. Но как идти! Ничего похожего на то, что было, не ощущалось. После этих слов ноги сами понесли меня по земле, став без сомнения сильнее и пружинистее, чем каких-то несколько секунд назад. Я остановился, засомневавшись в ощущениях. Может быть показалось – мелькнуло в голове. Решил продолжить ходьбу молча, без этого, как я уже успел осознать четверостишия.

И вот досада, опять все то же самое, ноги не несут, и не пружинят. Правда по инерции может быть каких-то десять, пятнадцать шагов я еще испытывал ощущение полета, но потом все закончилось. Я опять продолжил идти, но уже повторяя пришедшее ко мне четверостишие вслух -

Теперь я ясно осознал – факт налицо. А точнее, прочувствовал этот факт на моих ноженьках, в которых я так мечтал увидеть прежнюю силу. Да и желудок как – то автоматически вписался в данную самому себе поэтическую установку. Сомнений не было – с началом озвучивания четверостишия физиологическая восстановительная цель, казавшаяся такой далекой, стала моментально почти достигнутой.

Возможно, именно о таком непонятном состоянии, в котором я хотел разобраться, и говорил гениальный Фет:

Или Александр Сергеевич Пушкин:

В четверостишии Пушкина я, конечно, выделяю прилагательное «послушные». В тот момент слова были послушны моему именно физиологическому состоянию, о чем я еще не знал. Мое состояние требовало этих слов, чтобы под их влиянием вернуться, но уже обновленным и сильным.

Несколько дней я продолжал эксперименты. Чередовал ходьбу с рифмованной установкой и без нее. Далее я буду называть: ОРУ – озвученная рифмованная установка, РУ – рифмованная установка. Картина оставалась неизменной. Ходьба, сопровождаемая ОРУ, рожденной собственным вдохновением и огромным желанием вернуть прежние силы, с каждым днем становилась все лучше.

Вот интересное совпадение, предлагаемое мной сокращение

– ОРУ очень созвучно со словом орать. Как говориться, неслучайная случайность. Мне, действительно, когда я первый раз замаршировал под свое четверостишие, очень захотелось не просто произносить его себе под нос, а орать и орать от радости, что выздоровление стало моментально совсем рядом по всем моим ощущениям.

Отмечу и второй положительный эффект при начале звучания РУ – все мое душевное состояние под действием неведомой мне силы поднимало меня вверх над тропинками парка и несло к восстановительной цели моих упражнений. Создавалось впечатление, что звучит самый лучший в мире марш, под который можно идти только таким правильным и сильным шагом.

Чтобы понять меня, представьте, как вы чувствуете себя, когда читаете вслух полюбившиеся вам стихи или поете любимую вами песню. Вы уже не стоите – вы как будто взлетаете, не осознавая происходящего. А в нашем с вами случае вы при этом будете понимать, что в этом состоянии скрыто и ваше выздоровление.

Все происходящее заставило меня задуматься и задать себе вопрос: "А что это?" Однако на тот момент меня настолько удовлетворил результат достигнутого, что все поиски какого-либо ответа на поставленный перед самим собой вопрос я отбросил. Однако единственный вывод пришел сам собой в мою голову: о своих ножках-богатырях я позаботился, о своих внутренних органах, обеспечивающих им здоровую прежнюю работу, тоже. И вдруг – стоп! Я забыл о главном – о моем любимом желудке! Где же именно его победная песня? И я тут же написал ее. Вот она: