А. Федорович - Основы дрессировки

Почему я уделил столько внимания интринсивности игры? Да потому, что в этом — один из волшебных ключиков к дрессировке. Любое поведение, которое мы сумеем сделать игровым, тут же превратится в самоподкрепляемое, т. е. выполняющееся собакой для собственного удовольствия. Выполнение этого поведения не будет вести к снижению мотивации и, поэтому, никогда собаке не надоест (разумеется, в пределах физической и психической выносливости, — всё можно довести до абсурда).

Ещё одна очень интересная потребность — оборонительная. Её название нельзя понимать буквально, ведь речь идёт не только о защите (обороне) но и о нападении. Следует различать пассивно-оборонительное поведение («застывание», ступор), активно-оборонительное поведение (бегство, избегание), и агрессивно-оборонительное поведение (активная оборона, нападение). Мотивацией последнего является агрессия. Причём, агрессивное поведение, также как игровое, может быть интринсивно мотивированным. По мнению основоположника этологии К. Лоренца в организме животных и человека постоянно накапливается особого рода энергия агрессивного влечения, причём накопление происходит до тех пор, пока в результате воздействия соответствующего пускового раздражителя (пусковой афферентации) она не разрядится. В результате реализации агрессивного поведения достигается позитивное эмоциональное состояние. Т. е. агрессия, как поведенческая мотивация, для дрессировщика не менее важна, чем игровая мотивация.

Возможности использования агрессивной мотивации в профессиональной дрессировке трудно переоценить.

Итак, подводим итог: современная дрессировка основана на активной целенаправленной деятельности животного (инструментальное поведение), а соответствующий дрессировочный процесс состоит из:

— создания у животного необходимой для совершения им желательных действий (поведенческих актов) мотивации;

— формирования (или выбора) желательного поведенческого акта из всего спектра поведения, направленного на удовлетворение созданной мотивации;

— закрепления сформированного (выбранного) поведенческого акта с помощью многократного, непосредственно следующего за каждым повторением этого акта, удовлетворения наличной мотивации (в дальнейшем мы будем называть инспирированное дрессировщиком удовлетворение мотивации, следующее за закрепляемым поведенческим актом, — подкреплением), то есть, формирования инструментального рефлекса путём связывания, ассоциирования поведенческого акта с удовлетворением мотивации.

И, наконец, формирование навыка — инструментального рефлекса, характеризующегося автоматизмом воспроизведения;

— введения стимульного контроля сформированного навыка, т. е. выработки стойкой связи между каким-либо раздражителем (чаще всего командой) и выполнением навыка, в результате чего этот раздражитель, в качестве пусковой афферентации, становится санкционирующим стимулом, а навык, приобретая санкционирующий стимул, начинает функционировать как условный рефлекс (подчёркиваю, только как условный рефлекс, по механизму условного рефлекса, поскольку в основе сформированного навыка нет безусловного рефлекса, что предполагает классическая схема);

— введения рамочного контроля — чаще всего в виде расширения перечня обстановочных афферентаций, разрешающих пусковую афферентацию (генерализация навыка).

Остановимся подробнее на каждой из этих пяти стадий.

1. Мотивация.Совершенно понятно, что для того, чтобы создать у собаки пищевую мотивацию, животное нужно на какое-то время лишить пищи. Причём, при всей индивидуальности пищевых реакций у различных собак, не следует питать иллюзий, — если речь идёт о создании именно пищевой мотивации, животное должно основательно поголодать. Как это ни печально, но принято считать, что пищевая потребность начинает доминировать при снижении массы тела животного на 20—30%. Согласитесь, это несколько ограничивает область применения пищевой мотивации. Некоторые совершенно ошибочно считают, что, давая собаке то, что мы называем лакомством, то есть маленькие кусочки той пищи, к которой она питает особенное пристрастие, мы подкрепляем пищевую мотивацию. Это совершенно не так. Поощрение лакомством — это поощрение удовольствием, положительной эмоцией. Лакомству вовсе не присуще значение еды.

Потребность в игре и потребность в реализации агрессивных действий, как мы уже разобрались, являются врождёнными. Однако, для того, чтобы стать мотивацией, потребность должна в данный момент времени доминировать над остальными потребностями. Как этого добиться?

Во-первых, ослабить остальные потребности: накормить животное и напоить (без фанатизма, а то на первый план выйдет потребность в дефекации), начинать дрессировку в знакомом собаке тихом месте, в отсутствие посторонних людей, животных и их следов и т. д. и т. п.

Во-вторых, развить игровые (то же — агрессивные) формы поведения, путём развития ощущения собственной эффективности животного в этих формах поведения. Повышение собственной эффективности, не важно в чём именно, представляет собой не какой-либо особый мотив, а некоторый руководящий принцип деятельности животного, который пронизывает различные мотивы.

Щенок играет с хозяином в «перетягивание каната». После «упорной» борьбы хозяин отдаёт апортик. Но щенок-то считает, что это он, такой сильный и грозный, отобрал апортик. В результате, ценность такого рода игры для щенка повышается, игровая мотивация возрастает. То же и для агрессии, аналогию можете додумать сами.

В-третьих, (именно «в-третьих», а не «во-вторых») животное необходимо депривировать по данной потребности, то есть какое-то время не давать животному возможности реализовывать её. Депривацией можно добиться превращения потребности не только в мотивацию, но и в доминанту.

Впрочем, с этим понятием мы познакомимся немного позже. А сейчас, к случаю, позволю себе привести, в качестве иллюстрации, обширную цитату из Лоренца: «Крэйг провел серию опытов с самцами горлицы, в которой он отбирал у них самок на ступенчато возрастающие промежутки времени и экспериментально устанавливал, какой объект способен вызвать токование самца. Через несколько дней после исчезновения самки своего вида самец горлицы был готов ухаживать за белой домашней голубкой, которую он перед тем полностью игнорировал. Еще через несколько дней он пошел дальше и стал исполнять свои поклоны и воркованье перед чучелом голубя, еще позже — перед смотанной в узел тряпкой; и наконец — через несколько недель одиночества — стал адресовать свое токование в пустой угол клетки, где пересечение ребер ящика создавало хоть какую-то оптическую точку, способную задержать его взгляд. В переводе на язык физиологии эти наблюдения означают, что при длительном невыполнении какого-либо инстинктивного действия — в описанном случае, токования — порог раздражения снижается. Это явление настолько распространено и закономерно, что народная мудрость уже давно с ним освоилась и облекла в простую форму поговорки: «При нужде черт муху слопает» (русский вариант: «На безрыбье и рак — рыба»); Гете выразил ту же закономерность словами Мефистофеля: «С отравой в жилах, ты Елену в любой увидишь непременно».