Иван Гончаренко - Собачья служба. Истории израильского военного кинолога

Эта глава не была бы полной, если бы я не рассказал о нескольких своих друзьях, с которыми вместе служил. Они все разные — по происхождению, образу мыслей, внешнему облику, но мы служили вместе и стали одной семьей. Мой армейский друг Дор — потомок польских евреев. Его родители образованны и дали прекрасное образование сыну. У парня потрясающее хобби — он поет в опере на профессиональном уровне. Однажды в субботу все наше подразделение приехало в Иерусалим, где Дор пел в опере отрывки из Кохелет — одного из произведений царя Соломона. Какое прекрасное представление это было! Иногда, когда я оставался ночевать на шаббат у Дора дома, он садился за фортепиано, и мы начинали петь разные израильские песни. Благодаря ему я, репатриант, смог основательно расширить свой израильский репертуар. Одна из песен — «Первое сентября» — мне почему-то особенно запала в душу. В ней говорится, как тяжело ребенку идти в школу, когда наступает первое сентября. Даже сегодня я порой бормочу эту незамысловатую песенку себе под нос, и теплые воспоминания накатывают на меня. Мы сидим с Дором около фортепиано, он играет эту песню, заканчивается шаббат, и скоро нам надо собираться на службу.

Еще один друг, Итамар, — полная противоположность Дору. Выходец из глубоко религиозной семьи, религиозный сионист, вязаная кипа на голове. Он является воплощением сильного, нового рабочего еврея. Его семья жила в еврейских поселениях в секторе Газа, но, когда израильская армия в 2005 году вывела оттуда свои войска, они были вынуждены, как и все жители, покинуть свои дома. Они переехали на Голанские высоты. Иногда я ездил туда с Итамаром. Он вытаскивал меня из кровати в пять утра, и мы шли на рыбалку. Он знал все маленькие, практически незаметные озерца в этом районе. Никогда не забуду потрясающей красоты восход солнца в этой чудесной части Израиля.

Мой друг Зоар. В его внешности присутствует одна весьма приметная особенность, которая сразу бросается в глаза, — у него практически отсутствует шея, кажется, что голова сидит прямо на плечах. Конечно, много шуток было в его адрес по этому поводу. Зоар обожал комиксы, был мечтателем. Рожденный и выросший в Тель-Авиве, он словно впитал в себя всю открытость и свободу этого молодого города. Очень часто, когда в первые месяцы службы нам выпадало дежурить вместе, мы разговаривали абсолютно обо всем: о других планетах, о внеземных цивилизациях, о комиксах. Этими разговорами Зоар меня очень вдохновлял, и благодаря ему и его рассказам я смог сочинить много песен; некоторые из них мы пели в нашем подразделении, став его бойцами.

Села — фамилия еще одного моего товарища. В армии часто друг друга называют по фамилиям. Вместе с Селой мы прошли курс молодого бойца и вместе с ним же, немного позже, стали командирами и обучали новобранцев премудростям кинологической службы. До того как продвинуться по службе, он сумел изрядно отличиться. Вместе со своей собакой Факсом и группой одного из спецподразделений он преследовал двух террористов, проникших с территории сектора Газа с целью совершения теракта в Израиле. Во время прочесывания леса для обнаружения террористов Села благодаря своему питомцу сумел понять, что искомые враги спрятались на дереве, и предупредил об этом солдат. Террористы были быстро обезврежены без потерь с нашей стороны. Страшно даже подумать, что произошло бы, если бы наши ребята прошли под тем деревом. Села для меня — олицетворение целеустремленности и стойкости.

А еще есть Гликсман, Фельдман, Алекс, Раве. Они такие разные, но все стали частью моей жизни. Конечно, сейчас мы не видимся так часто, как раньше. У некоторых появились дети, надо строить карьеру — жизнь идет своим чередом. Но я абсолютно уверен, что в любой момент, если кому-то из нас понадобится помощь, все как один, отбросив даже неотложные дела, появятся мгновенно. По-другому просто не может быть. Сколько бы времени ни прошло. Иногда я начинаю напевать «Первое сентября» и словно возвращаюсь в свое подразделение, где меня ждут Дор, Итамар, Зоар и другие.

В любой армии существует комплекс приемов, при помощи которых гражданский человек перековывается в солдата. Иногда жестких, требующих от него большого физического и психологического напряжения. Некоторые из них вполне официальны и закреплены в уставах и других воинских документах, но есть, конечно же, и негласные способы подготовки. Один из них называется шамнаш — в переводе с иврита это всего лишь аббревиатура двух слов: шимун шмира (смазка оружия). В общем, в период полноценной службы шамнаш — это время, которое отводится бойцу, чтобы он мог внимательно проверить и перепроверить свою экипировку (оружие, бронежилет), дабы убедиться, что все готово для выполнения предстоящего задания. Однако во время курса подготовки все выглядит совсем иначе.

С шамнашем любой новобранец Окец сталкивается, едва начав службу, погрузившись в премудрости тиронута, притом каждый день. Вдруг раздается команда старшего сержанта, обычно перед отбоем: «Семь минут — шамнаш! ». Часто, особенно в начале службы, эти семь минут могли легко превратиться в несколько часов. За время службы мне довелось участвовать в шамнашах длительностью более шести часов.

Итак, «семь минут — шамнаш ». Время пошло! Мы, выбегая из палаток своего подразделения, быстро растягивали огромный кусок брезента, на который выкладывали экипировку, общую для всего подразделения, — ящики ( пакали ) с гранатами и патронами, пулемет и т. д. У нас были даже лакали со сладостями, а также с плеером и компакт-дисками. Хотя за все время службы нам было совсем не до музыки, но и в этом пакале следовало поддерживать образцовый порядок. Сверка происходила по описи содержимого, которую вкладывали в каждый ящик. Но проверить нужно было не только общую, но и свою личную экипировку. Смазан ли твой М16, все ли патроны в шести магазинах, полна ли мимия (фляга) водой под завязку, чтобы не было ни миллиметра свободного пространства? Делалось это не для того, чтобы у каждого солдата было побольше воды, что, впрочем, в условиях жаркого климата вовсе не лишнее, а чтобы плеск воды при движении не выдал бойца.

И все это необходимо было проделать за 7 минут! На 420-й секунде следовало выстроиться вокруг брезента в каре, во всем обмундировании, в касках на головах и с жирными, смазанными М16 в руках. Затем наступала тишина, и сержант приступал к проверке. Вначале он дотошно проверял ящики — все ли в них на месте. Осмотру каждого ящика предшествовал вопрос: «Кто его проверял?» Один из нас отвечал: «Я проверял». Часто случалось, что все ящики мы просто не успевали просмотреть, но кто-то должен был все равно взять ответственность на себя. Иначе шамнаш бы продолжался, и все предыдущие хлопоты пошли бы насмарку. Никто этого не хотел, поэтому в любом случае звучало: «Я проверял». Один за всех…