Иван Гончаренко - Собачья служба. Истории израильского военного кинолога

У нас, кинологов, была своя машина — армейский джип с водителем. Нам не надо было никого ждать, и мы мгновенно выезжали на место. Почему так важно было все проводить максимально оперативно? Израильские поселения находятся всего в пяти-десяти минутах ходьбы от границы. И надо стремиться нейтрализовать террористов до того, как они проникнут туда. На счету каждая секунда. Главное — любой ценой предотвратить жертвы среди мирного израильского населения. И тут трудно переоценить роль кинолога с обученной к поиску собакой. Он может быстро выйти на след террористов, безошибочно пойти по нему и предупредить сопровождающих его бойцов, что боевики где-то рядом.

В этот раз, приехав на базу Нахаль Оз, я первым делом положил свои вещи в комнату, отвел собаку в просторную клетку неподалеку и пошел знакомиться с командиром базы, а также с девушками, чья должность на иврите называется тацпитаниет — «наблюдательницы». Их работа заключается в контроле границы при помощи видеокамер. Именно они первыми замечают опасность и сообщают об этом по рации. В случае прорыва боевиков прямой контакт с наблюдательницами позволяет максимально быстро выйти на нужную точку.

Когда я служил в армии, ответственной за базу и весь этот сектор была пехотная бригада Гивати, которая прославилась успешной борьбой с террористами из сектора Газа, проведя против них тысячи операций с минимальными потерями. А на территории базы дислоцировался батальон, командир которого и был начальником базы. Именно к нему я и направился.

В арсенале кинологов есть несколько способов быстро познакомиться с подразделениями, с которыми работаешь в ходе операций. Самый первый — показать бойцам, как наши собаки атакуют. Для этого мы просили одного из военнослужащих надеть специальный костюм, а потом давали своему четвероногому другу команду взять его. Атака боевого пса очень зрелищна, и бойцы всегда приходили в восторг. Потом мы разрешали погладить собаку. На контрасте это производило большой эффект: только что ты наблюдал мощь и свирепость боевой собаки, а через несколько минут можешь ее погладить. Такое представление сближало, за неделю-другую пребывания на базе ты становился почти своим. У меня до сих пор хранятся футболки соединений ЦАХАЛ , с которыми я работал. Существует хорошая армейская традиция — обмениваться футболками после удачного проведения операции. Да что там футболки, у меня появилось много друзей из других подразделений!

Итак, я постучал в дверь и вошел. Передо мной сидел подполковник.

— Здравствуйте. Я новый кинолог из Окец, — сказал я.

— Серьезно? — удивился офицер. — Вы здесь тоже работаете?

Такая реакция неудивительна, так как в обычных войсках с кинологами, как правило, не работали и не знали специфику их работы.

— Да, — подтвердил я, — и хотел бы, чтобы вы познакомились с моей собакой. Увидели бы наши возможности.

— Совершенно нет времени, — сказал офицер, но потом, увидев мое огорчение, добавил: — Я тебе в четыре часа дня сообщу. Может, и удастся выкроить минутку.

В четыре часа дня я сам вновь пришел к нему. Его лицо было очень усталым. Обстановка на границе с сектором Газа была тогда очень напряженной: было пять или шесть попыток пересечь границу и очень много пацмаров — минометных обстрелов базы и мирных израильских поселений практически каждый день, были зафиксированы случаи стрельбы снайперами ХАМАС по израильским военнослужащим, патрулировавшим дорогу вдоль границы. Кроме того, имелась информация, что боевики хотят заминировать дорогу, взорвать патрульную машину и похитить одного-двух израильских военнослужащих. Поэтому командир батальона издал приказ, в котором запрещал патрулирование одним автомобилем. Увидев меня, офицер виновато развел руками: «Послушай, очень бы хотелось, но никак не получается».

А уже в восемь вечера по громкой связи раздался сигнал тревоги. Я вскочил, быстро надел обмундирование. Затем побежал к собаке, надел и на нее жилет и намордник, взял за поводок — и вот уже водитель джипа жмет на педаль газа. Я в это время связываюсь со штабом и выясняю, что в одном месте зафиксировано прикосновение к забору. Мчимся туда. Наша машина на месте происшествия была первой, опередив автомобили командира батальона и патруля.

Офицер посмотрел на меня, улыбнулся и сказал:

— Неплохо у вас со скоростью.

— Мы учились быстро приезжать на место и быть первыми.

Проверив все, мы поняли, что пересечения границы не было. Перед тем как вернуться на базу, я еще раз обратился к офицеру:

— Возможно, сейчас у вас найдется время посмотреть, как атакует моя собака?

Но снова получил отказ, правда, не такой категоричный:

— Не сейчас. Но я обещаю, что среди недели обязательно найду для этого время.

В пять часов утра опять прозвучал сигнал тревоги. И вновь мы с водителем и Тальей помчались туда, где было зафиксировано касание ограждения. И снова мы оказались первыми. На этот раз командир батальона не удивился, а разозлился:

— Ты знаешь мой приказ, что одна машина не должна выезжать на границу! Только две машины!

Я ничего не ответил, но решил, что никого ждать не буду. Где гарантия, что не будет прорыва границы и террорист не окажется на нашей территории? А тогда счет пойдет на секунды. Промедление было бы только на руку террористу, а такого подарка я ему делать не собирался.

Неделя выдалась очень неспокойная. Довольно часто срабатывала тревога — техника фиксировала прикосновение к забору. Когда я и в третий раз оказался раньше всех на границе, командир батальона снова возмутился:

— Я же четко сказал: на одной машине к границе не ездить!

В этот раз я ему ответил:

— Намного лучше будет, если я окажусь как можно быстрее на месте прорыва террористов, чем те, которые опередят нас и проникнут в деревню. Я просто не могу ждать, моя задача — незамедлительно продвигаться дальше.

Теперь уже офицер ничего не сказал. После этого разговора я вновь прибывал первым к границе после тревоги, но подполковник мне уже больше ничего не говорил.

Прошла пятница, а он так и не посмотрел на тренировку с моей собакой. В шаббат многие военные уезжают домой. База пустеет. Уехал и командир, оставив заместителя. А в субботу в четыре утра вновь сработала тревога. Когда, как и прежде, мы с Тальей и водителем первыми прибыли на место происшествия, неожиданно позвонил командир батальона и велел доложить обстановку. Я это сделал, а потом поинтересовался, почему об этом он спрашивает меня, а не своего заместителя.

— Но я ведь знаю, что ты будешь первым. А мне нужна достоверная информация из первых рук, от тех людей, которые непосредственно находятся на месте происшествия, — честно ответил он.