Кейт Мур - Феликс с железной дороги

В ту неделю все делалось последний раз. Последний раз Гарет пинал ей по коридору плюшевого медведя. Последний раз брал с собой на обход. Последний раз подносил микрофон, а она презрительно отворачивалась, словно говорила: «Нет, дружочек, это твоя работа. Я такой ерундой не занимаюсь, я не кто-нибудь, а станционная кошка». Гарету не верилось, что больше он не будет проводить с ней по восемь часов почти каждый день. Конечно, можно было приезжать повидаться, он так и собирался делать, но прежним тесным отношениям пришел конец.

За полгода на станции рядом с Феликс его рабочая жизнь преобразилась. Кошка радовала его, что бы ни происходило – хоть рейсы отменят, хоть Пол рассердится или просто пропадет настроение общаться с сослуживцами; с Феликс ему всегда было хорошо. Садишься с кошкой в дикторской, и жизнь прекрасна. Так же относились к ней и остальные.

– По-моему, она самая приятная наша сотрудница: никогда не ноет, – признался Гарету один из коллег. – Она совсем как человек, только с людьми обычно труднее поладить.

– С ней мы заметно подобрели, – соглашалась Энджи.

В последнюю неделю Гарет в конце каждой смены старался приласкать кошку. Он знал, что ей предстоит большое будущее, и, думая о своей жизни после Хаддерсфилда, ощущал некоторую гордость, что Феликс появилась на станции при его непосредственном участии. Не зря он рисовал плакаты и сочинял воззвания. Пусть платформы так и не сделали резиновыми, а лестницы не заменили детскими горками, зато станционная кошка в Хаддерсфилде появилась – разве это не самое прекрасное наследство, которое он оставляет своим преемникам? Гарет чувствовал, что служил здесь не зря.

Пятница, 6 января 2012 года, наступила стремительно. Подходило к концу последнее дежурство Гарета. Он закончил обход, попрощался с коллегами на кассе и в зале. Они с Энди тепло и крепко пожали друг другу руки.

– Не забывай нас, простых тружеников, – сказал ему Энди. Гарет, переходя в главный офис, теперь будет участвовать в принятии решений, от которых зависит жизнь на станции.

– Не забуду! – пообещал Гарет. Друзья улыбнулись друг другу; им грустно было расставаться, но обоих утешала мысль, что они будут часто общаться по работе. Впрочем, таких безудержных полетов фантазии, как в Хаддерсфилде, было уже не повторить.

Гарету становилось все грустнее. Он зашел обратно в дикторскую, чтобы взять портфель и поехать домой на поезде, который через несколько минут должен был отправиться с первого пути. Мартин уже заступил на смену и сидел в комнате, а с ним Энджи и Анжела; и Феликс, разумеется, тоже пришла его проводить.

– Ну, что… – буркнул Гарет.

Он нагнулся и взял на руки Феликс, свою верную подругу. Она привыкла, что он возится с ней каждый вечер, и не понимала, что этот раз – последний, зато Гарет понимал. Слезы подступили к глазам.

Феликс, сидя у него на руках, приподнялась и поставила передние лапы ему на грудь. Они посмотрели друг на друга, она – зелеными глазами, он – синими, затем Гарет официально пожал ей лапку. Он прощался со своей самой необыкновенной коллегой.

– Счастливо, кошечка! – сказал он и удивился, что при этих словах его голос дрогнул. Анжела Данн у него за спиной расплакалась. Гарет не знал, что еще сказать Феликс. Словами было невозможно выразить, как она ему помогла, как вдохновила снова поверить в себя. – Спасибо, – только и сказал он, увидел, как ее огромные зеленые глаза чуть увлажнились, и внезапно сам не смог сдержать слез.

Дверь закрылась с легким стуком – Энджи Хант тоже не нашла слов и просто выбежала из комнаты. Но пока она выходила, из-за двери донесся другой звук: пришел поезд Гарета. Раздался сигнал открывающихся дверей, и Гарет понял, что медлить больше нельзя.

Он последний раз сжал кошку в объятиях, поцеловал в макушку и бережно посадил на пол дикторской. Последний раз почесал ее за ухом – она подставила голову, словно пыталась оттеснить его обратно, – а потом бегом кинулся на поезд. Двери закрылись, вагон качнулся; Гарет смотрел невидящим взглядом в окно на знакомую станцию, а поезд уносил его прочь от его подруги Феликс.

Гарет решил, что незачем стыдиться слез. Разве можно не заплакать, расставаясь с такой кошкой, как Феликс?

– Чем сегодня займемся, Феликс? – спросила Энджи Хант у черно-белого котенка, который уже превратился в довольно крупную кошечку; Феликс в ответ посмотрела так, будто прекрасно понимала каждое слово. – Пойдешь со мной?

Феликс встала: пойдет, конечно. И они вдвоем отправились на обход.

С тех пор, как ушел Гарет Хоуп, Феликс еще теснее подружилась с бригадирами. Общались они в основном в ночную смену. Железнодорожники по очереди дежурили ночью, когда на станции все затихало, а большие входные двери были крепко заперты. А той холодной зимой 2012 года Феликс не всегда выходила посреди ночи на пустые платформы – нередко вместо этого она оставалась с Энджи в тепле, в бригадирской, где Энджи работала за компьютером. Бригадиру приходится делать много всего, в том числе вести бухгалтерию, подсчитывать выручку, заниматься продажами, и обязанности Энджи в ночную смену часто требовали от нее полной сосредоточенности.

Но разве Феликс позволит кому-нибудь сосредоточенно поработать! Она садилась на стол.

– Что тебе, моя радость? – рассеянно спрашивала Энджи, не отрываясь от какой-нибудь ведомости на экране.

Феликс поднимала лапку в белоснежной перчатке и тихонько трогала Энджи за локоть, словно хотела сообщить что-то очень, очень важное.

– Что, моя хорошая? Чего ты хочешь? – Энджи поворачивалась к кошке, и та трогала ее снова, чуть более решительно. – Тебя погладить?

Феликс прижималась к Энджи, потом тянулась вверх и трогала ее за нос – разумеется, спрятав когти, бархатной подушечкой лапки.

– Прекрати, – Энджи потирала нос. – Мало ли, где ты своими ногами ходила.

Она отворачивалась обратно к экрану, но скоро лапки опять принимались ее тормошить. Потом внезапно Феликс перекатывалась на спину, раскинувшись по столу.

– Все понятно, – говорила Энджи, – тебе пузико почесать, да?

Она протягивала руку и гладила Феликс по пушистому белому животу, а Феликс блаженно подергивала хвостом туда-сюда, свесив его со стола.

– Феликс, – через пару секунд говорила Энджи, – ты в курсе, что у меня вообще-то дела? Мне работать надо.

Но на ближайшие несколько минут станционная кошка Феликс была настроена заменить своему начальству всю бригаду. Хвост ходил из стороны в сторону, виляя по-собачьи.

Джин Рэндалл из кассы считала, что Феликс запуталась и плохо понимает, кто она такая. Других кошек на перронах не встречалось, а вот собак, которых возили поездом в короткие поездки, она видела немало. Они виляли хвостами от радости – Феликс тоже. Они послушно трусили следом за хозяевами, держась у ноги, – Феликс тоже. Они выполняли команду «Сидеть!», особенно если за это угощали, – Феликс тоже. Она словно считала себя щенком.