Кейт Мур - Феликс с железной дороги

Энджи увидела, как по платформе 4, куда ей было не добраться, трусит маленькая черно-белая кошка. Феликс еще не заметила, что в ее владения бесцеремонно вторгся лис, который хочет заявить свои права. Она беззаботно бежала в сад Билли, где провела так много приятных часов. Ее походка была резвой и веселой, она и не подозревала, что ее подкарауливает опасность.

А опасность была нешуточная. Несколько лет назад на Попрыгунью, станционную кошку с Манчестер Оксфорд-роуд напал городской лис. Драка была страшная, и в результате несчастная кошка лишилась задней лапы.

У Энджи земля закачалась под ногами.

– Там Феликс! – в ужасе закричала она Карлу, но ничем не могла помочь. Она была слишком далеко, а лис мог напасть в любой момент. Энджи увидела, как он отвернулся от людей на платформе 1 и пристально уставился на приближающуюся станционную кошку. Его сильная передняя лапа беззвучно выдвинулась вперед. Лис был готов к бою. Феликс даже выслеживать было не нужно, она сама шла ему в пасть.

Энджи смотрела на его приготовления, и ей было дурно от страха.

– Он ее загрызет, загрызет… – испуганно шептала она. Лис припал к земле, словно собираясь прыгнуть, и оскалился; Энджи ждала, что острые белые клыки растерзают Феликс у нее на глазах. – Господи, он же ее съест! – в ужасе простонала она. – Он ее съест, Карл!

И тут Феликс заметила лиса. Взгляды двух претендентов на вокзальный трон встретились, и Феликс не дрогнула. Ее решительные зеленые глаза словно требовали объяснений: что происходит? Кто нарушил ее границы?

Ни тот, ни другой не сошли с места ни на дюйм, а только смотрели друг на друга, смотрели, смотрели… А потом Феликс, возможно, почувствовала в себе что-то от царя зверей, который стоял на крыше Дома со львом на площади Святого Георгия, и решила, что не побоится принять бой. Она королева вокзала Хаддерсфилд и, подобно многим царственным особам, не собирается уступать свои владения.

С платформы 1 Энджи в ужасе наблюдала, как мохнатая черная спина Феликс начала выгибаться вверх. Каждая шерстинка на ней поднялась дыбом. Иногда кошки таким образом выражают страх – учитывая, что Феликс имела дело с опасным хищником, этого нельзя исключить, – но точно так же они ведут себя, когда очень сильно злятся.

Лис зря связался с этой кошкой. Феликс была разгневана и всем своим видом сообщала: «Это моя территория!» Она прижала уши, выгнула спину колесом, какого Энджи никогда не видела. Вокруг нее в воздухе разлилось напряжение. Феликс не собиралась отступать: это ее вокзал, пускай лис это усвоит.

Поединок взглядов продолжался. Энджи чувствовала, как бешено стучит ее сердце. У кошек пульс почти вдвое быстрее, чем у людей, но Энджи не сомневалась, что от страха ее сердце в эти минуты вторило каждому удару сердца Феликс.

А станционная кошка и лис по-прежнему смотрели друг другу в глаза. Феликс вздыбила спину еще немного выше – и тут лис развернулся и пустился в бегство. Он исчез в темноте зимней ночи, убрался куда-то к себе в нору. Битву за станцию Хаддерсфилд выиграла Феликс.

Увидев, что лис скрылся, кошка успокоилась и вернулась к своим планам на вечер – зашагала по платформе к саду Билли. Враг, к ее немалой гордости, был повержен.

Лис и после этого появлялся на станции. Время от времени в четыре или пять часов утра железнодорожники, дежурившие в ночную смену, замечали, как он рыщет вокруг, нерешительно семенит по платформам – может быть, идет охотиться на вкусных диких кроликов, которые резвились за платформой 2. Но с тех пор, как он повстречал Феликс, между ними установилась договоренность: лис не замечает кошку, а она его. Никто из них не посягал на чужую территорию.

Тем не менее, когда он шел по платформам, его провожал взгляд зорких зеленых глаз. Феликс была здесь главной и не простила бы лису ни малейшего самоуправства. Но тот не заступал за желтую линию. Он усвоил то, что уже не первый год знали коллеги Феликс: она – главное вокзальное начальство.

Крупная черная ворона издевательски каркнула.

Феликс, сидя возле велосипедной стойки, устало обернулась и уставилась на птицу взглядом, не выражающим никаких чувств. Ворона вела себя нагло, летала туда-сюда, словно красовалась перед подругами. Весь этот весенний день она то и дело спускалась на платформу и орала на кошку, чтобы нарочно ее позлить. Снова и снова ворона взлетала на железные балки и спускалась обратно. И чем дольше Феликс не отвечала, тем больше досады слышалось в ее криках.

А Феликс просто сидела и смотрела. Она не собиралась выходить из себя из-за вороньих кривляний. Она, королева Феликс, решила быть выше этого, хоть летать и не умела.

Достоинство, спокойствие и царственное великодушие теперь ощущались во всем ее общении с окружающими – особенно с остальными обитателями платформы 1. С толпами голубей, ищущих, чего бы поесть на вокзале, она по-прежнему с удовольствием играла в охоту, но железнодорожники изумились, обнаружив, что иногда Феликс способна пойти наперекор всем своим инстинктам. Несчастного больного голубя она не обидела, а, наоборот, пожалела.

Однажды днем Майкл Райан, контролер, дежурил на платформе 1 и увидел, как Феликс на платформе 4 ведет себя очень странно. Там на земле сидел беспомощный раненый голубь; он не мог улететь, и когда к нему стала подбираться станционная кошка, Майкл наблюдал за этим сафари с мрачным любопытством и ожидал, что она расправится с добычей, как львица с газелью на равнинах Серенгети.

Но Феликс этого не сделала. Сначала она села рядом с птицей, будто медсестра у постели больного в ночное дежурство. Потом протянула мягкую белую лапку и ласково похлопала голубя – медсестра таким жестом могла бы утирать пациенту пот со лба. Она не нападала и даже не развлекалась, а словно утешала друга.

Голубь пытался добраться до платформы 8, но сдался на полпути. Когда Феликс дотронулась до него, он героически собрал остатки сил и проковылял чуть дальше. Феликс, по-прежнему не выпуская когтей, снова прикоснулась к его перьям с зеленым и фиолетовым отливом, и он опять двинулся вперед. Каждый раз, как он останавливался, Феликс подталкивала его и таким образом проводила на платформу 8.

Можно, конечно, возразить, что она просто играла с больной птицей и что голубь подчинялся ее тычкам от ужаса, что его съедят. Но эту странную сцену с платформы 1 наблюдал Майкл Райан, и ему так не показалось. Феликс выглядела очень дружелюбной.

Со здоровыми голубями отношения у нее тоже были неожиданно мирные. Сэм Дайсон, который знал Феликс со дня ее появления на вокзале и успел поработать с ней и на платформах, и в дикторской, и в кассах, однажды видел, как она провела примерно два часа в обществе голубя. Голубь уселся на краю платформы 1, обстоятельный, словно старичок на пляже, который ставит шезлонг, укутывается пледом и усаживается, чтобы полюбоваться на прилив. Через некоторое, довольно долгое, время Феликс вышла из зала посмотреть, чем он занят. Она подходила все ближе – не подкрадывалась, а заинтересованно и с любопытством приближалась, пока не оказалась к птице вплотную.