Иван Затевахин - Собаки и мы. Записки дрессировщика

Так, в обстановке игнорирования собаками друг друга, что меня вполне устраивало, я перешел на так называемый варьируемый режим положительного подкрепления. Замечу, что варьируемый режим положительных подкреплений предполагает поощрение собаки не каждый раз, а в произвольном порядке, что усиливает эффективность обучения. Не получив кусочек за правильное выполнение навыка, прошедшая предварительное обучение собака как бы думает: «Ну хорошо, не получила сейчас, надо продемонстрировать навык еще раз, может, тогда получится? Может, надо все сделать быстрее?» В результате и происходит та самая автоматизация навыка, вырабатывается стереотип, напоминающий тот, который мы выполняем, нажимая пульт от телевизора: когда телевизор не включается, мы продолжаем жать кнопку и повторяем попытки еще неопределенное количество раз, прежде чем останавливаемся и меняем батарейки в устройстве.

В общем, я включил варьируемый режим положительных подкреплений, а отрицательные воздействия, поскольку Макс был послушен, как зубрила-отличник, применял лишь по мере острой необходимости. Необходимость же применять максимальное воздействие возникла довольно быстро, иначе Макс не был бы Максом, привыкшим в свои два с половиной года гулять там, где хочется, и тогда, когда ему заблагорассудится.

Итак, однажды Макс с целью поточнее пометить ствол дерева обошел его раза три и таким образом запутал веревку. И, несмотря на всю мою отягощенность современными представлениями о возможностях интеллекта животных, мне до сих пор кажется, что сделал это Макс не без расчета. Это предположение частично подтвердили последующие события. Я, издавая приличествующие моменту слова ободрения, подошел к Максу, опрометчиво оставив конец веревки на земле там, где он был на момент неприятности, и начал, подталкивая руками его круп, обводить пса вокруг ствола, распутывая шнур.

Варьируемый режим положительных подкреплений предполагает поощрение собаки не каждый раз, а в произвольном порядке, что усиливает эффективность обучения.

Повиливая обрубком хвостика (их тогда коротко купировали), Макс послушно обошел ствол один раз, другой и на третий раз, почувствовав, что его ничто не держит, бодро рванул от меня. В нервном прыжке я промахнулся ногой мимо конца веревки, который лежал непозволительно далеко, а на запоздалую команду Макс не отреагировал. Решив не множить ошибок, я повторную команду подавать не стал, а, сдерживая охотничье-педагогический азарт и охватившее меня негодование, упругой рысью последовал за беглецом. К счастью, Макс побежал в странствия по широкой дуге, затем его внимание привлек какой-то пенек, поэтому мне удалось, срезав траекторию его маршрута, приблизиться на расстояние прицельного выстрела из рогатки, который последовал одновременно с командой «Ко мне». Главное, Макс не рассчитал, что, обегая меня по дуге, он оставит веревку в опасной от меня близости. Поэтому, когда опешивший от удара камешком Макс слегка притормозил, я уже завладел шнурком и тут же начал совершать рывки, подгоняя пса к себе.

Поразмышляв на досуге, я решил, что в произошедшем больше плюсов, нежели минусов. Во-первых, я приобрел неоценимый опыт, который гласил, что во время дрессировки нельзя расслабляться ни на секунду. Во-вторых, Макс, к его полной неожиданности, обнаружил, что, даже выбежав из «зоны комфорта», он все равно остается в зоне досягаемости гнева хозяина! Это действительно неприятное открытие, признаться, слегка подкосило Макса и весьма убавило его склонность к побегам.

После этого инцидента я еще неделю погонял Макса по описанной выше схеме, отменив для начала варьируемый режим положительных и отрицательных подкреплений, нагружая его по полной и поощряя за сделанное каждый раз. В результате я опять добился безукоризненного подхода по команде и снова ввел варьируемый режим. Затем на огороженной хоккейной площадке, пару раз проверив выполнение навыка, я вовсе снял веревку, оставив для уверенности рогатку в кармане. На площадке мы с Максом занялись аппортировкой мячика, что еще больше увело направление его мыслей в сторону от побега. Можно сказать, что он понял, что есть еще что-то более увлекательное на этом свете, кроме бесконечных шатаний по помойкам.

Впоследствии я подарил Макса знакомой девушке, которой под моим руководством пришлось слегка позаниматься с псом по описанной ранее методике, а также потренировать отработку других нормативных команд. В это трудно поверить, но примерно через месяц с того момента, когда от него отказались циркачи, Макс из неисправимого бродяги превратился во вполне домашнего пса, любимца всей семьи. Еще через месяц с ним без проблем гуляла не только моя приятельница, но и ее родители, люди изначально весьма далекие от какой бы то ни было кинологии.

В заключение я бы сделал два замечания.

Во-первых, кому-то приведенный выше способ может показаться жестковатым, однако выбор его определялся запущенностью случая, да и жесткие воздействия применялись только по делу, без излишеств и компенсировались вознаграждением и лаской. Разумеется, для того чтобы использовать рогатку в качестве дрессировочного средства – научиться метко попадать и рассчитывать усилие, молодому поколению дрессировщиков необходимо изрядно попрактиковаться. У нас же такой проблемы не возникало – в нашем «дворовом» детстве с этим инструментом мы знакомились задолго до того, как решались начать кого-то дрессировать. Впрочем, зачем сейчас дрессировщикам собак практиковаться в древнем боевом искусстве стрельбы из рогатки – ведь есть радиоуправляемые ошейники, которые, соблюдая определенные правила, можно успешно использовать.

Во-вторых, если бы я использовал механизм условного подкрепления, «бридж-сигнал» в дополнение ко всем совершаемым мной манипуляциям, дело наверняка пошло бы еще быстрее. Однако в те годы популярный ныне кликер еще не был изобретен, а книга Карен Прайор «Несущие ветер», вышедшая под редакцией моего учителя и научного руководителя, доктора биологических наук Всеволода Михайловича Бельковича, из которой я узнал о правильной методике применения «бридж-сигналов» для дрессировки животных, еще только готовилась к печати.

…Как-то в один не очень добрый вечер мы заметили, что наш американский стаффордшир Гера, к тому времени весьма пожилой 13-летний пес, который в своей жизни не боялся ничего – ни собак, ни людей, ни воды, ни огня, как-то странно реагирует на доносящийся с одного из соседских участков шум свадьбы. Он беспокойно крутился, бродил из угла в угол, пока не устроился в странной позе за креслом. Присмотревшись, мы заметили, что он едва заметно съеживается при очередном запуске петард. Эге, подумали мы с женой, что-то когда-то случается в первый раз…