Иржи Марек - Собачья звезда Сириус, или Похвальное слово собаке

Короче, та животина, коя еще никак не называлась, но из которой со временем получилась собака, так и таскалась за человеком, хотя он то и дело прогонял ее, потому что нет на свете создания более жадного и нетерпимого, нежели хомо сапиенс! Человек разумный враждовал со всеми, и с собаками тоже — а те ровным счетом ничего от него не хотели, только пожирали отбросы, которые все равно растащили бы другие хищники, — и обрушивал на них град камней. Мы уже говорили, что от природы человек отнюдь не был таким уж глупым, но ему долго приходилось раскачиваться, прежде чем он заставлял себя как следует пошевелить мозгами. Следует отметить, что такое случается кое с кем и поныне. Дело кончилось тем, что с собаками (не лучше ли их называть прасобаками?) ему пришлось-таки примириться. Собаки шли следом за ним целый день и даже возвращались к его стоянкам, ведь от добычи оставалось еще много костей, человек их здесь выбрасывал, а собакам только того и нужно было.

Еще одно открытие помогло человеку стать из обычного животного хомо сапиенс: он познал огонь. Жареное мясо понравилось не только ему одному, но и некоторым зверям, и в первую очередь собакам. Кость, побывавшая на огне и еще теплая, становилась хрупкой и, хотя царь природы высосал из нее столько мозга, сколько сумел, была собаке по вкусу, да и по зубам, легко поддаваясь ее сильным челюстям. Ведь у человека челюсти не такие крепкие, как у собаки или волка. Итак, по вечерам на стоянке человека у костра раздавались чавканье и сладостное кряхтенье, ворчливое бормотание шаманов, слышались голоса доморощенных певцов, детский плач и болтовня женщин, а в окружающей тьме стоял хруст и яростное рычание, ибо от общения с человеком собаки стали обидчивы и злобно кидались на каждого, кто посягал на их кость.

Хорошо нам вести речь о далеком прошлом, жаль, однако, что мы не способны в достаточной степени оценить ту роль, которую оно сыграло в истории человечества. Сколько лет, сколько десятилетий или столетий должно было пройти, чтобы изменилось хоть что-нибудь в рутине привычного течения жизни! Пусть не повсюду, пусть хоть где-то. Лук изобрело не все человечество и не сразу; прошло, видимо, страшно много времени, пока где-то кто-то не обнаружил, что гибкая ветка обладает неким свойством — тем, что мы сегодня называем упругостью, — которое можно использовать, оторвав ветку от дерева и снабдив тетивой из тонких жил. И при этом лук можно носить с собой. Вероятно, додумался до этого некий выдающийся гений, какой-нибудь доисторический Эйнштейн, а ведь все так просто! Главное — каждый может повторить. Придумать лук — на это ушли, видимо, тысячелетия, а сделать лук наподобие того, что имеется у соседа, оказалось делом нескольких часов. Великие открытия совершались людьми довольно медленно, зато распространялись они молниеносно.

Кто из охотников остановился однажды и указал в сторону животных, к которым все давно привыкли, тех, что неотступно следовали за людьми? Кто гортанными криками привлек внимание сотоварищей к собакам, объяснив, что они бегут не только по их следам, но также по следу зверя?!

— О люди! — возопил тот первобытный человек. — Вы только гляньте на этих тварей! Как они приникают мордами к земле! Спорю на что угодно, они чуют оленя лучше, чем мы! Ведь они мчатся туда, откуда доносится запах стада! А ну, ребята, скорее за ними! Они приведут нас к цели! А если кто кинет в собаку камень, схлопочет по зубам! О люди! Делайте все, чтобы собака всегда была с нами! Кормите на стоянке! Да пусть собаки привыкнут к нам, а утром снова ведут по следу оленя!

Вот так и произошло это чудо. Собаки и люди стали жить вместе, собак отлавливали и приручали, щенятам уже не приходилось скулить где-то в кустах, теперь они скулили вместе с человеческими детенышами на стойбище, запах собаки больше не казался людям мерзким, скорее наоборот. Охотник гордился, если владел двумя-тремя псами, которые повсюду сопровождали его; он сам приноравливался теперь к ним, особенно если те хорошо выслеживали зверя, загоняли его и, более того (а тем временем прошло столетие-другое), приносили добычу, потому что, когда убитый зверь попадал в топь или в воду, вытащить его могла одна лишь собака, ведь тогда человек еще не умел плавать.

Вот так, скажем мы, и родилась дружба человека и собаки.

Хвала тебе, природа, аминь!

Когда-то, очень давно, собака, как и все остальные звери, жила в джунглях. Но стоило наступить ночи, собаку одолевала тоска. Она спала, прижавшись к земле, а услыхав какой-нибудь шорох, тут же просыпалась, вскакивала и поднимала лай. И нет ничего удивительного, что ей стало невмоготу жить одной и она решила подыскать себе сильного друга, чтобы тот защищал ее от опасностей.

Шла она как-то по лесу и повстречала оленя. «Какой сильный зверь! — подумала собака. — Да еще с рогами! Вот с кем хорошо жить вместе!»

Олень выслушал ее просьбу и кивнул головой.

— Что ж! Можем попробовать. Только говорю заранее; не поднимай по ночам шум!

Собака обещала. Но услыхала сквозь сон какие-то шорохи, вскинулась и громко залаяла.

Олень проснулся и сказал ей:

— Нет, собака, мне с тобой вместе жить нельзя. Я — слабый, хотя тело у меня сильное и есть рога. На ночь я устраиваюсь в укромном местечке и лежу тихонько, чтобы никто меня не нашел. А ты — уж очень ты горласта! Ступай, найди себе лучше кого-нибудь другого.

Подумала собака и пошла искать друга посильнее. Повстречала она лесного буйвола.

— Приятель, — сказала собака учтиво, — я решила жить с тобой вместе.

— Ладно, я не против, — лениво промычал буйвол.

Но только ночью собаку опять что-то встревожило, и она громко залаяла. Утром буйвол спросил, с чего это она ночью так куролесила.

Собака ответила:

— Ты сильный, а я нет, и на меня вдруг напал страх. Не сердись, я не собиралась тебя будить!

— Хочу тебе сказать, — вздохнул буйвол, — что есть звери сильнее меня. Например, тигры. Они ходят на охоту ночью, а услыхав твой лай, могут накинуться на нас, и тогда нам обоим придется туго! Если не умеешь жить тихо, найди себе товарища посильнее, а от меня отстань.

Отправилась собака искать тигра. Нашла, и он милостиво разрешил ей жить рядом. Собака обрадовалась и решила, что уж теперь-то она не станет больше лаять по ночам, даже не пошевелится. Впрочем, вскоре она проснулась, потому что услыхала какой-то шорох, но не залаяла. Вот услышит еще, тогда и подаст голос. Собака молчала до самого утра, но, как только рассвело, вскочила и залаяла что было мочи. А потом снова преспокойно уснула.