Джон Кац - Собака, любовь и семья

— Никогда этому парню не видать моих собак, — пробормотала Бетти, закрыв дверь. Она подошла к компьютеру и внесла фамилию Харви в черный список — после фамилии женщины из Верхнего Монтклера, звонившей с вопросом, нет ли у спасателей собаки, которая подошла бы к ее новому дивану цвета ржавчины.

Члены группы спасателей получат сообщение об этой паре, и кто-нибудь все-таки отправит к ним инспекторов, чтобы те осмотрели дом и убедились в том, что все в порядке. Бетти Джин было о ком позаботиться, а через несколько дней из Бруклина должны были прибыть новые собаки. Конечно, освободившаяся клетка оказалась бы очень кстати, но она не смогла отмахнуться от своих убеждений о необходимости доверия, ответственности и болезненно навязчивого желания увидеть Багза счастливым, нужным и любимым.

На следующий вечер я начал понимать, почему ее жизнь сложилась именно так, а не иначе.

Бетти Джин не поощряла внимания к своей персоне — «Все это не имеет отношения к собакам», — но все же, хотя и неохотно, поделилась некоторыми фактами из своего прошлого. Она выросла в Германии, и там в 1940-е годы вся ее семья погибла, — она так и не сказала, как это произошло. Спасаясь от бомбежек, Бетти переехала из города в соседнюю деревню, где ее и нашло письмо от родственников из Соединенных Штатов. К письму прилагался билет на самолет. У нее почти не сохранилось воспоминаний о детстве, да она и не жалела об этом:

— Я помню только, что жизнь была нелегкой, к чему же снова ворошить прошлое? Вряд ли мне удастся вспомнить что-нибудь хорошее.

В Америке она вышла замуж за рабочего сталелитейного завода и родила троих детей — двух сыновей и дочь. Они с мужем частенько сидели без работы и непрерывно ссорились. В 1984 году он, наконец, ушел — через два года после того, как она организовала одну из первых спасательных групп в Нью-Джерси. Бетти Джин терпеть не могла нытье и жалобы и испытывала отвращение к сугубо американской манере раскрывать душу перед посторонними людьми: «другим еще хуже».

Она редко виделась со своими детьми и четырьмя внуками, хотя они жили практически по соседству. Дочь звонила каждую неделю — «она упрямая, такая же, как я», — и просила Бетти посидеть с двумя ее детьми. Бетти неизменно отвечала ей одно и то же: говорила, что ужасно занята, поэтому придти не сможет.

— Я справлялась с ними сама, а теперь настала их очередь, — сказала она, пожимая плечами. — Все мое время и силы уходят на собак. К тому же их нельзя надолго оставлять одних. — Сыновья Бетти, видимо, обиделись на мать и звонили редко.

— Я делаю то, что должна, — твердила она, словно мантру. И все же на стенах гостиной я заметил довольно много фотографий ее детей и внуков.

Бетти, необычайно щедрая в отношении денег и собственного времени, когда дело касалось проблем ее группы, могла показаться мелочной, чуть разговор заходил о собственной семье, скептически относившейся к делу ее жизни.

— Им просто нужна нянька. А я не хочу в нее превращаться, — решительно заявляла она. — И не могу позволить себе постоянно звонить внукам. Я вынуждена экономить — деньги мне нужны на звонки по поводу устройства собак, на то, чтобы помещать их снимки на сайте и отвечать на приходящие сообщения. Понимаете, у меня просто нет на это времени. Я не успеваю даже поесть или сходить в магазин. У меня нет времени на собственных собак.

Она не преувеличивала: при таком образе жизни у нее действительно не оставалось ни одной свободной минуты.

Бетти целыми днями возилась с Безнадегой и, чтобы не прерывать лечения, даже брала ее с собой на работу в матерчатой перевозке. Благодаря неусыпной заботе и лекарствам, подаренным сердобольным ветеринаром, глаза у бедняги, в конце концов, очистились. Но во всем остальном ситуация не менялась — она по-прежнему почти не двигалась и не ела, никак не реагировала на многочисленные лекарства и витамины. Бетти Джин в буквальном смысле кормила ее с ложки, вот и теперь малышка безвольно, словно тряпка, висела у нее поперек коленей, а Бетти массировала ей спину.

Судьба Дании — белого лабрадора, которого она нашла в приюте Бруклина и оставила себе, — сложилась более удачно.

Вечером, как только открылась дверь спальни, он выбежал навстречу Бетти, и они несколько минут приветствовали друг друга поцелуями и объятиями, пока она не отправила его обратно, — настало время заняться остальными собаками и ответить на электронные послания.

— Эти последние минуты перед отходом ко сну — мое любимое время суток, — призналась она, улыбнувшись, что нечасто себе позволяла. — Мы с собаками забираемся в постель, и я рассказываю им, как прошел мой день, а они в ответ рассказывают мне о себе. Я люблю эти мгновения, но обычно проваливаюсь в сон, не успев даже выключить свет.

Два раза в год Бетти Джин шла на некоторые уступки своему семейству. В первый раз она брала короткий отпуск, чтобы вместе с родными совершить ежегодную поездку на побережье — на один-единственный летний денек. Во второй — принимала приглашение дочери на рождественский ужин. Их встречи нельзя было назвать непринужденными: вероятно, родственников раздражало, что она так глубоко увязла в своей спасательской деятельности. Да и сама Бетти постоянно нервничала, беспокоясь об оставленных без присмотра собаках.

— Что если прорвет водопровод? Или начнется пожар? — раздраженно спрашивала она, как будто каждый был обязан понимать, какой опасности подвергались ее питомцы, брошенные ради семейных мероприятий. С другой стороны, Бетти Джин не имела возможности собрать родню у себя, — ее дом был неподходящим местом для маленьких детей. Положение казалось безвыходным.

Бетти с плохо скрытой тоской взглянула на фотографию внуков, стоящую на столе в гостиной. — Мне даже не на что их посадить. К тому же пришлось бы следить за ними каждую секунду. А если что-нибудь случится? Если их покусают? — она даже вздрогнула, представив реакцию своих детей.

Так было не всегда.

— Мы были счастливы — в этом самом доме. Путешествовали, встречались с друзьями, но это было так давно. — В ее глазах появилось мечтательное выражение. Бетти вспоминала о своей жизни, словно рассказывала о другом мире, таком далеком от повседневных забот.

— Дети неплохо знают меня. — Она стряхнула с себя мечтательность. — Они понимают, что я выполняю свой долг. Всю жизнь мне пришлось проработать в конторе, считать часы и терпеть мерзких начальников, но моя истинная жизнь, моя настоящая работа — собаки.

После назойливых просьб она согласилась рассказать о том, как все это началось. Тогда, двадцать лет назад, у нее даже не было собственной собаки. Но однажды возле ее дома появилась маленькая бурая дворняжка. Собака была бродячей и, очевидно, голодной, Бетти отдала ей недоеденный гамбургер. Затем отвела ее в местный приют — для Бетти это было первым знакомством с подобным учреждением. Она была так потрясена увиденным, что не смогла оставить там собаку. И записалась добровольцем на один день в неделю, потом стала работать по два дня, потом по три.