Вики Майрон - Дьюи. Кот из библиотеки, который потряс весь мир

В центре Соединенных Штатов, ограниченное Миссисипи с востока и пустынями с запада, тянется тысячемильное ровное пространство. Оно покрыто пологими холмами, но гор здесь нет. Его пересекают многочисленные реки и ручьи, но больших озер всего несколько. Ветра век за веком шлифовали скальные выходы, превращая их сначала в пыль, потом в грязь, потом в землю, которая наконец стала прекрасной плодородной почвой. Повсюду проложены прямые дороги, которые ровными линиями уходят за горизонт. Они практически не делают резких поворотов, только порой встречаются едва заметные изгибы. Эта земля создана для фермерства, а изгибы лишь уточняют линию обзора. Почти через каждую милю дороги эти пересекаются такими же прямыми трассами. Между ними лежат квадратные мили фермерских хозяйств. Возьмите миллион таких квадратных миль, соедините их — и вы получите один из самых значительных сельскохозяйственных районов в мире. Великие долины, хлебная корзина. Отечество. Или, как многие считают, место, которое вы обязательно пересечете, куда бы ни направлялся ваш самолет. Пусть у других будут океаны и горы, пляжи и горнолыжные курорты. Я всему этому предпочту Айову.

Зимой в северо-западной Айове небо буквально лежит на крышах фермерских домов. В холодный день темные облака, которые несутся над равнинами, кажется, готовы вспахать землю. Весной окрестности становятся пустыми и плоскими, покрытые коричневой грязью и увядшими стеблями, в ожидании, чтобы их запахали; небо и земля сливаются воедино, уравновешивая друг друга. Но если вы приедете сюда поздним летом, то не усомнитесь, что земля поднялась и едва не касается неба. Кукурузные стебли достигают высоты девяти футов, а ярко-зеленые их листья увенчаны золотыми кисточками. Почти все время вы находитесь в их окружении, затерянные среди кукурузных стен, но, поднявшись на небольшой, всего в несколько футов, пригорок у дороги, увидите над зеленью бесконечное пространство золотых початков, шелковые нити которых искрятся на солнце. Эти нити — органы размножения кукурузы, в течение месяца они ловят летящую золотисто-желтую пыльцу, после чего медленно высыхают и темнеют под горячим летним солнцем.

Вот за это я и люблю северо-западную Айову — она постоянно меняется. Не так, как пригороды, где одна цепь ресторанов сменяет другую, и не так, как города, где здания громоздятся друг на друге, взбираясь все выше, а так, как свойственно сельской местности, которая, кажется, топчется на месте, но тем не менее все время продвигается вперед, никогда не ускоряя движения. Вдоль дорог вы не встретите здесь много деловых учреждений. Нет мастерских. Нет фермерских рынков. У дорог лишь фермерские дома, которых с каждым годом становится все меньше. Внезапно вдруг вырастает городок, о появлении которого возвещает щит: «АЛМАЗ В КОРОНЕ АЙОВЫ» или «ЗОЛОТАЯ ПРЯЖКА В КУКУРУЗНОМ ПОЯСЕ» — и столь же быстро исчезнет. Две минуты — и его уже не видно. Промелькнет зерновой элеватор или перерабатывающая фабрика, может, полоска деловой части города с круглосуточным магазином, место, где можно перекусить. Через каждые десять миль или около того возникает придорожное кладбище — маленькие невзрачные надгробия за низкими каменными стенками. Это оставили по себе следы первопоселенцы, которые упокоились на больших семейных участках, — и те в конце концов превратились в городские кладбища. Никто не хотел быть погребенным вдалеке от дома, и никто не хотел, чтобы под захоронения отводилось много земли. Пользуйся тем, что у тебя есть. Попроще. И под боком.

А затем, когда вы уезжаете и душа полна блаженства от зрелища рядов кукурузы, которые тянутся по другую сторону подъема, дорога расширяется, и вы минуете ряд магазинчиков: «Мебель Матта», отель «Айрон Хорс», ресторан «Прайм Риб», а также «Уол-Март», «Макдоналдс» и мотель № 6. На светофоре поворачиваете к северу — это первый поворот за пятьдесят миль, в каком бы направлении вы ни ехали, не говоря уж о том, что это первый светофор, — и через минуту вы оставляете за собой этот набор городских учреждений и пересекаете красивый низкий мост через реку Литл-Сиукс, что приводит вас в самое сердце Спенсера, городка в Айове, который почти не изменился с 1931 года.

Даунтаун Спенсера — это красочная почтовая открытка с видом маленького американского городка: ряды магазинных витрин в стоящих бок о бок двух- и трехэтажных зданиях, рядом с которыми люди оставляют свои машины на обочине дороги, выходят из них и прогуливаются. «Уайт Драг», мужская одежда Эдди Квина и «Мебель» Стиффена десятилетиями в своем бизнесе. «Хен-Хаус» продает декоративные безделушки фермерским женам и случайным туристам, которые направляются в озерный край Айовы, что в двадцати милях к северу. Тут есть и магазин товаров для досуга, специализирующийся на моделях аэропланов, и магазин карт, и магазин, который сдает в аренду кислородные баллоны и инвалидные кресла. Магазин пылесосов. «Высокое искусство». Старенький кинотеатр по-прежнему работает, хотя здесь показывают картины только вторым экраном, потому что к югу от моста открылся синеплекс с семью экранами.

В конце даунтауна, в восьми кварталах от моста, стоит «Отель». Именно «Отель». Это его собственное имя. В конце 1920-х годов он был известен как «Тагни» и считался лучшей гостиницей в округе — с гаражом для автобусов, железнодорожной станцией и единственным рестораном. Но к концу Великой депрессии он стал простой ночлежкой и, как гласит легенда, городским борделем. Пятиэтажное здание красного кирпича было в конце концов восстановлено в 1970-х годах, но на самом деле центр переместился на пять кварталов вниз по Гранд-авеню к «Сестерс-Мейн-стрит кафе», где подают простые, без изысков обеды за пластмассовыми столиками, где капает кофеварка и есть ниши для курящих. Каждое утро тут собираются три группы людей: старые, еще старше и воистину старики. Именно они все вместе управляют Спенсером на протяжении последних шестидесяти лет.

За углом этого кафе, напротив маленькой автостоянки и всего в полуквартале от Гранд-авеню, стоит низкое серое бетонное здание. Это Публичная библиотека Спенсера. Меня зовут Вики Майрон, и я работаю в ней двадцать пять лет, двадцать из которых — директором. Я видела появление первых компьютеров и пристройку читального зала. Я видела, как дети растут и покидают библиотеку затем только, чтобы десять лет спустя войти в эти же двери уже со своими детьми. Публичная библиотека Спенсера не бросается в глаза, по крайней мере с первого взгляда, но она — центр, средоточие, суть и смысл истории родины. Все, что я рассказываю вам о Спенсере, об окружающих его фермах, соседних озерах, католической церкви в Хартли, о школе «Монета», упаковочной фабрике и о восхитительном старом белом чертовом колесе в Арнольд-парке — все в конечном счете возвращается к этому маленькому серому зданию и к коту, который живет в нем вот уже более девятнадцати лет.