Пётр Заводчиков - Взрыва не будет

Проверить дом Петров послал Валю Корнееву и Зину Филимонову.

Шарик весело бежал возле хозяйки. Он был деревенской собакой и чуял кругом знакомые запахи. В доме Шарик жадно обнюхал каждый угол, каждый предмет. Обнюхал скамейку и закружился по избе.

— Ищи, Шарик!

Пёс опустил нос к полу и, глубоко втягивая в себя воздух, пошёл к печке.

Обнюхал её и остановился. Валя услышала, как он старательно сопит. Хвост Шарика быстро двигался из стороны в сторону.

— Ну, что там? — спросила Валя.

Пёс весело поглядел на хозяйку и сел возле печки.

Валя и Зина внимательно осмотрели круглую печь. Ни в топке, ни в дымоходе, ни наверху ничего подозрительного не нашли.

— И на старуху бывает проруха, — сказала Зина. — Твой Шарик тоже может соврать.

Валя покачала головой. Она вышла из дома и пустила собаку снова. Кто-то из ожидавших заворчал. Что она морозит людей из-за каких-то собачьих капризов?

А Шарик вбежал в дом и сразу же стал тыкать мордой в печку.

Он Точно говорил хозяйке: «Это же здесь, то, что мы ищем. Разве ты не понимаешь?»

Валя стала выстукивать печку, проверяя, нет ли в ней пустот. Пустот не оказалось.

— Видишь, что я тебе говорила? — посмеивалась Зина.

Валя ничего ей не ответила. Молча скинула шинель, закатала рукава гимнастерки и полезла руками в топку. Осторожно отгребла в сторонку холодные угли и золу» стала ощупывать пальцами под.

— Тут, — сказала она глуховатым голосом. — Тут они.

Две противотанковые мины, большие, как тарелки, стояли на месте вынутых кирпичей. Валя извлекла мины из печи.

— Взрывателей-то нет, вот странно, — проговорила Зина Филимонова. Она уже не посмеивалась, сразу стала серьёзной.

— Взрывателей нет, — озадаченно сказала и Валя. Лицо её потемнело. — Да это ведь тоже хитрость! Видишь, отверстия открыты. Фашист как рассчитал? Придут наши солдаты, местные жители вернутся. А дом-то один! Все здесь и соберутся, затопят печку. Ну, искры попадут в мину, прямо через эти отверстия на детонаторы попадут. И всё взлетит на воздух, никто не уйдёт. Две противотанковые мины — это сила…

Они вышли из избы, и Валя написала на стене: «Проверено. Мин нет. В. К. 9.2.44». Потому что было это девятого февраля сорок четвёртого года.

Через несколько дней, когда команда работала в Лужском районе, Шарик снова отличился.

Валя осматривала большую колхозную конюшню. Немцы, видимо, давно уже угнали всех лошадей. На полу лишь бугрился старый слежавшийся навоз. Валя подумала, что минёру тут нечего делать. Всё же она пустила Шарика внутрь — на всякий случай. Она не могла написать «мин нет» без проверки.

Шарик шёл сперва безразлично, потом насторожился, начал принюхиваться и побежал к яслям у стенки. Встал лапами на край яслей, понюхал внутри и уселся мордой к хозяйке…

Только подойдя вплотную, девушка увидела тоненькую проволочку, тянувшуюся из яслей к полу и затем над самым полом поперёк всей конюшни. В полутёмном помещении проволочку очень трудно было заметить.

Валя заглянула в ясли. Присыпанные сверху трухлявым сеном, там лежали три большие мины, ждали, пока кто-нибудь зацепит за проволочку-оттяжку. Хорошо, что деревня была почти пуста. Население, ушедшее от немцев, только начинало возвращаться, Иначе любопытные мальчишки наверняка заглянули бы в конюшни…

Валя всё осмотрела, перерезала проволочку и отправилась докладывать командиру. Нашла его в избе неподалёку. Там было несколько деревенских женщин, только что пришедших из лесу. Они с удивлением смотрели на высокую, ладную девушку-солдата, на её собаку, которая, оказывается, сумела разгадать фашистскую хитрость.

— Ах ты, подумай, чудеса-то какие, — твердила одна из женщин. — И угостить мне вас нечем, родненькие вы мои.

Она достала из мешка тёмную картофельную лепёшку, неуверенно протянула её Шарику.

— Наша собака это любила.

Женщина вздохнула.

— Пристрелил нашего Фунтика фашист. А эта собака может и не захочет такую лепешку есть, не простая она, видать, учёная.

Шарик ломаться не стал, только вопросительно взглянул на Валю, прочёл в её глазах разрешение и взял лепёшку. Голода он не испытывал, но запах картофельной лепёшки был ему приятен, напоминал прежнюю деревенскую жизнь.

В Луге Вале с Шариком пришлось работать «при большом стечении публики». Так потом сказал Егор Степанович. Вообще присутствовать при работе минёров никому не полагается. Работа опасная, мало ли что может случиться! Но тут уж так вышло.

В городе только начинала налаживаться жизнь. На одном пустыре солдаты нашли штабеля прессованного сена, немцы не успели его вывезти.

Вокруг сена ходили фуражиры, те, кто обеспечивает коней кормом. Тронуть сено они не могли, пока его не осмотрели сапёры.

Фуражиры просили сапёров: «Проверьте сено поскорее». Петров сперва ворчал: «Есть поважнее дела». Потом всё же послал на пустырь Валю Корнееву.

Кипы сена, туго перетянутые проволокой, лежали в штабеле плотно, одна к другой, как кирпичи в стене. Валя с Шариком обошла штабель. Ничего подозрительного она не заметила. Шарик тоже вёл себя спокойно, равнодушно смотрел на штабель и ни разу не проявил намерения сесть.

— Нет тут мин, — проговорила Валя, но всё же решила ещё раз обойти подозрительное место. Теперь она двигалась уже не вплотную к штабелю, а поодаль, описывая большой круг. Шарика она взяла на поводок. Сделали с полсотни шагов, и вдруг Валя почувствовала, что собака тянет в сторону, туда, где на снегу лежит одна, кем-то, видимо, брошенная кипа прессованного сена. Похоже, что эту кипу сняли со штабеля, но не успели увезти.

Валя спустила Шарика, и он побежал к кипе. Обнюхал её и уселся — хвостом к сену, носом к хозяйке — всё честь по чести, как на показательных занятиях.

— Назад, не подходить близко! — крикнула Валя фуражирам.

Сама она ещё сомневалась: для чего бы минировать одну кипу, брошенную в стороне, когда на виду большущий штабель — целое богатство? Уж мимо него наверняка не пройдут.

Но Шарик и на этот раз не обманул. Мина нашлась. Она стояла недалеко от кипы. Глубоко под снегом от мины тянулась едва заметная проволочка-оттяжка. Видно, у немецкого сапёра был какой-то свой расчёт. Большой штабель, мол, вызовет опасение, а отдельно брошенную кипу люди возьмут не задумываясь. И подорвутся.

Валя спокойно разрядила мину, убедилась, что других нет.

— Теперь грузите, — разрешила она.