Наталия Криволапчук - Собака, которая любит

Родилась она четвертой по счету (вот сколько мне пришлось ее ждать!), вовсе не самой крепкой в помете, но очень скоро стала опережать в развитии и братишек, и сестру. Так и должно было быть, ведь питалась она не только маминым молочком, но и моей любовью. Я, сама еще не осознавая, как это происходит, секунда за секундой отдавала ей свою жизненную энергию, в буквальном смысле — душу в нее вкладывала. И любовь моя делала свое благое дело. Все дети были хороши, за их развитием, за набором веса, за сроками открытия глазок и первых самостоятельных движений я следила до педантичности тщательно, ведя подробный дневник. Но Джи шла первой.

Теперь вы понимаете, почему я советую вам при возможности выбирать в помете любимца заводчика? Взять хотя бы такой «производственный аспект», как прикорм. Если хозяин прикармливает трехнедельного щенка из своих рук, ребятеныш, не вполне осознавая отличия, как бы приравнивает человека к матери, навсегда убеждаясь в огромной роли этого высшего существа в своей жизни. Позже это сказывается на отношениях собаки со своим постоянным хозяином.

На третьей неделе, когда мы перевели щенков в большой загон, выгороженный в большой комнате диваном, Джи очень скоро приноровилась оттуда вылезать — снова первой из всех. Выкарабкавшись на волю, она отправлялась бродить по квартире, осматриваясь и осваиваясь. На братишек с сестренкой ей было глубоко наплевать — вы, дескать, сидите себе в загоне и ждите светлого будущего, а мне некогда! Я — у себя дома, мне этот дом еще изучать и изучать!

Под утро она приходила к моей кровати и пищала, тоненько, не вздорно, но настойчиво. Я шутила: «Лифт вызывает!». Я опускала, почти не просыпаясь, руку, подхватывала ее под мягонький животик и подсаживала на кровать. Мы обе знали, что она имеет на это право.

Чуточку побегав вдоль кровати, порывшись носом в складках одеяла, Джи пристраивалась у меня под бочком и сладко задремывала. И я, слушая ее тихое посапывание, таяла в нежном тепле, исходящем от детского тельца, я вместе с ней погружалась в ее милые молочные сны.

Вот уже много лет есть у меня это счастье — прижаться к ней, спящей, вдохнуть родной аромат, обнять и лежать, не шевелясь, боясь спугнуть трепетный собачий сон. А когда она поднимает изящную головку, чтобы приласкаться, потереться по-кошачьи щечкой о мою руку или лизнуть во что попало — погладить, пошептать бессмысленные нежные слова. И услышать ее ответ!

Имя ей тоже было выбрано заранее. Я вообще придаю громадное значение именам — собаке ведь совсем не все равно, какое созвучие, нежное или резкое, расслабляющее или энергичное, она будет слышать из ваших уст в течение всей своей жизни. Я много раз убеждалась в том, что собака во многом становится такой, каково ее имя. А в тот раз по очередности пометов в клубе на мой выпадала любимая моя, очень плодотворная буква Д. Вот и получились у меня Джанго, Дара, Джок и Деррик. Джи-Джи — название любимых когда-то духов, что-то острое и нежное, берущее за душу ароматом гиацинта и лилии.

На третий день после их рождения к нам пришли фоксятники из охотничьего клуба. Им интересно было взглянуть на моих детишек — один из первых в нашем городе пометов от молодого и очень перспективного кобеля, привезенного из Финляндии, сегодня уже оправдавшего все племенные надежды специалистов. Да и Бамби моя, очень породная, красивая, крепкая, им понравилась. Она ведет свой род от прекрасных отечественных кровей, начало которым положили во время оно отличные немецкие и скандинавские предки. В моих собаках и их детях наследников этих кровей признают даже при случайных встречах на улице. Заодно с осмотром я просила специалистов и хвостики детям купировать — это делается не позже третьего дня от рождения.

При осмотре моя Джинечка была оценена ниже всех. И корпус-то оставляет желать лучшего, и шерсть матовая, точно белесой пыльцой покрытая, и голова ничего особенного не обещает. Не стану лукавить, сердце мое дрогнуло: что ж я выбрала ее, такую? Неужели ошиблась? Может, пока не поздно, на сестру поменять? Но тут же опомнилась: какой бы она ни была, она и есть моя. Я же ее, по сути, и не выбирала вовсе!

В возрасте восьми недель, когда моих первых детей актировали кинологи нашего родного клуба, я с замиранием сердца ждала оценки Джинечки. Осматривала щенков Лилия Константиновна Попова, и нет человека, которому я верила бы больше во всем, что касается экспертизы и разведения собак. Дело тут даже не в опыте, накопленном за многие десятилетия, не в обширнейших знаниях и не в судейских титулах. Такое понимание и чутье никакими титулами не выражается. Мне порой кажется, будто Лилия Константиновна, едва взглянув на месячного щенка, уже видит, что он даст в потомстве через несколько поколений. Она всегда высоко ценит все достоинства собаки, но порой видит и недостатки, пропущенные не только мною, но и более опытными кинологами — бывало такое, помните, Лилия Константиновна? Правда, скажете вы об этом не всегда, бережно относясь к самолюбию хозяина.

Вот и тут я не задавала вопросов впрямую, опасаясь, что из доброго ко мне отношения Попова ответит уклончиво. Пусть уж лучше скажет про Джи-Джи все как есть, не щадя моих нежных чувств.

— Какая великолепная девочка! — показала она на Джинку. — Отличная голова, вон, морда какая длиннющая. И шея хорошая, и корпус.

Если бы эти слова не подтверждались потом на каждой Джинечкиной выставке, я все же отнесла бы их за счет такта Поповой, почуявшей мою к Джинечке любовь.

Сияя, как медный грош, я призналась, что хочу оставить эту девочку себе. Я ведь тогда еще очень мало знала о развитии новорожденных фокстерьеров и не в состоянии была оценить произошедшие с Джинечкой изменения. Думала, грешным делом, что Валентина Павловна Иванищева (по моему скромному мнению — лучший в стране специалист по фоксам) была при первом осмотре к ней слишком придирчива. Но ведь через три года сама Валентина Павловна признала Джинку «Лучшей сукой породы», хотя в сравнительном ринге ее обошел собственный сын, Лестер Гиль Эстель!

Сегодня я понимаю, что сама «слепила» свою собаку, мало того — я знаю, как именно это происходит. Это подтвердилось опытом с другими щенками, и в первую очередь, с Джинкиной же дочерью, Лэйсой Гиль Эстель, унаследовавшей от матери очень многое.

К моменту актировки Джинкиных детей Лесенька была плохо сформировавшимся, немножко растянутым щенком с чуть кругловатой головенкой и вздернутым носиком, что фокса вовсе не красит. Взяв ее в руки, Лилия Константиновна глянула на меня с сомнением и осторожненько спросила:

— Ты не боишься, что она курносенькой вырастет?

А что сделаешь, бойся — не бойся! Помет был почти экспериментальным. Я повязала Джинку с ее двоюродным братом, пытаясь закрепить близкородственным скрещиванием достоинства перспективных финских кровей. Когда я посоветовалась на этот счет с Поповой, та отнеслась к моей идее с пониманием: мол, выявишь сразу все, что есть. И о возможных неприятностях тоже предупредила. Так что тут уж — что выросло, то и выросло!