Борис Рябинин - Вы и Ваш друг Рэкс

Большие упущения есть в работе учебных секций и секций кровного разведения.

Дальний Восток платит двести рублей (в новых деньгах) за щенка-колли. Они нужны там для пастьбы пантовых оленей. А в Москве, в Ленинграде колли идут за бесценок.

Почему-то ЦС ДОСААФ снял с титула «служебных» ездовую службу. Почему — совсем непонятно. Самая рабочая, я бы сказал, трудовая специализация собаки, одна из древнейших, показавшая свою высокую эффективность на полях сражений в годы Великой Отечественной войны; и вдруг — стала не нужна… Как так?!

Сказывается застарелая болезнь: многие любители не выполняют требуемых норм дрессировки животных. Совершенно не обобщается и не пропагандируется опыт лучших собаководов-практиков, а ведь коллективный опыт — ценный капитал, и накопление его значительно способствовало бы качественному росту собаководства. Явно недостаточна работа с такими породами, как эрдель-терьер, доберман-пинчер, лайка.

Наметился шаблон (и это относится не только к клубам): стремление разводить лишь несколько избранных пород. Скажем, с усердием занимаются восточноевропейской овчаркой, а все остальные породы заброшены и на глазах мельчают, ухудшаются. (Не вследствие ли этого на Урале, если основываться на статистике клубов, не стало лайки?). Симптоматично, что когда я однажды выступил с рассказом, в котором фигурировала ищейка доберман-пинчер, то работники уголовного розыска предъявили мне претензию, почему я не показал восточноевропейскую овчарку. Дело доходит до прямых высказываний, что-де многие породы не нужны, всех может заменить овчарка.

Глубочайшее заблуждение! Как можно думать, что все то, что было проделано до нас многими поколениями собаководов по выведению различных пород, теперь не нужно, что все это можно перечеркнуть, забыть?! Не знаю, как кто, но я, сколько бы ни занимался собаками, вероятно, не перестану восхищаться неутомимостью человека, сумевшего из того материала, который предоставила ему природа, создать столь большое разнообразие пород, что они могут полностью удовлетворить все его хозяйственные потребности.

Спору нет, восточноевропейская овчарка очень хороша, но нельзя все служебное собаководство основывать только на ней. Это будет вредное ограничительство. Более того, мне думается, было бы полезно расширить список служебных пород. Я, например, считаю, что у нас совершенно незаслуженно игнорируется фокстерьер.

Колхозы, совхозы, складские хозяйства несут огромные потери от крыс, пожирающих многие тысячи тонн хлеба. Убытки выражаются в миллионах рублей. А фокстерьер — непревзойденный крысолов. Почему же он не может быть причислен к титулу служебных и почему нам не следует заняться, чтобы как можно шире распространить эту собаку, но распространить разумно, с прямым деловым назначением — охранять общественное добро? (Содержит же государство кошек — в магазинах, театрах, различных учреждениях, — хотя кошка справляется со своими обязанностями не всегда: против крыс она бессильна!) На мой взгляд, явная косность. Скажут — это охотничья собака. Да ведь уничтожение крыс — не охота в прямом смысле, как обычно принято понимать; так же, как не охота — защита пастушьими собаками овечьих стад.

Есть хорошая китайская пословица: все цветы должны цвесть… Каждый клуб должен иметь собак разных пород в количестве достаточном, чтобы эти породы могли развиваться [65] Это не значит, что надо отказываться от районирования. Напротив. Надо заставить, чтобы уральские клубы больше занимались лайкой, сибирские — оленегонными, ездовыми собаками, южные — в Азербайджане, Грузии, Армении, в Ростовской, Ставропольской и других областях — больше внимания посвятили кавказской, южнорусской овчаркам и т. д. . А то зачастую получается так: у любителя есть один экземпляр какой-либо породы, а пары для него — нет. В таком положении оказался после войны Свердловский клуб. Есть сука-колли, но ее некем повязать; есть отличный производитель эрдель-терьер, однако использовать его невозможно — отсутствуют равноценные суки. А везти собаку для вязки в другой город — не всегда с руки любителю.

В свете всех этих проблем встает и такой вопрос: насколько с хозяйственной точки зрения целесообразно и оправданно проводить столь строгое разграничение всех общественно-пользовательных собак по принципу — «служебная», «охотничья», отделяя одних от других? Как показала Отечественная война, на фронте хорошо служили и охотничьи собаки, и даже дворняжки. А лайки? Они и охотничьи и служебные.

Над всем этим следует поразмыслить.

Надо по-серьезному озаботиться восстановлением тех малочисленных отечественных пород, которые стоят на грани полного вымирания. Один читатель прислал мне письмо из Эстонии. В этом письме звучит настоящая тревога за судьбу русско-финской лайки, количество которой уменьшается с катастрофической быстротой год от года. Не все благополучно на Севере с ездовым собаководством.

В ряде мест ощущается нехватка производителей. Производителей надо готовить заблаговременно — еще щенятами (смотреть вперед!). Особенно это важно там, где сильный состав собак. Не всегда удовлетворительна бывает в этом отношении и помощь из центра, на которую мы привыкли рассчитывать. Свердловскому клубу нужен был хороший кобель по восточноевропейским овчаркам. Прислали производителя Дагора, — он оказался классом ниже сук.

Шире работать над породой. Не замыкаться в одном-двух производителях, иначе это может привести к родственному разведению. Смелее привлекать к племенному воспроизводству собак с посредственными оценками, но хороших кровей, умело комбинируя пары.

Клубам следовало бы наладить обмен щенками (чтобы освежить линии кровей), используя для этой цели общественников, ездящих в командировки. Может быть, целесообразно посылать кобелей-улучшателей в районы с большим поголовьем собак.

При заготовке собак различными ведомствами — строже следить, чтобы не появлялись темные дельцы. Со спекулянтами прекращать всякое общение. Барышничеству в нашей жизни не должно быть места!

Много лучшего заставляет желать ветеринарное обслуживание в собаководстве. За свою практику любителя-собаковода мне пришлось навидаться всяких ветеринарных работников. Бывали и очень хорошие, внимательные, любящие свое дело и животных, как А. И. Грабя-Мурашко. Бывали и такие, что боялись подойти к собаке и диагностировали на почтительном расстоянии в два-три метра от нее. Вряд ли нужно говорить, сколько может быть пользы от такого ветосмотра.

Встречаются, увы, и такие, с позволения сказать, ветврачи, которые считают, что собака вообще не заслуживает, чтобы ее лечили. По свидетельству А. П. Мазовера, специалиста-кинолога, изъездившего почти всю страну и, таким образом, хорошо осведомленного о положении дел на местах, ему неоднократно приходилось с горечью наблюдать, как в овцеводческих совхозах искусанные волками собаки погибали только оттого, что им вовремя не была оказана врачебная помощь, хотя ветврач или ветфельдшер находились поблизости, но равнодушно взирали на гибель ценного животного.