Яков Бунтов - Тропою исканий

— Чудесные создания природы! Открыт новый вид насекомых в Кировской области!

Вот поймана одна бабочка, вторая, третья. Они уже в садке — напрасно стараются из него вылезти.

А Женя Ожегов преспокойно спал в своей кровати и видел сны. Соседи же, разбуженные неистовыми криками «ученого», застыли у своих окон.

Богобоязненная старушка крестилась и сокрушенно шамкала:

— Уж не спрыснуть ли его святой водицей? Говорят, что водица-то от бесовой силы помогает.

А тот продолжал бегать и подпрыгивать, ловко работая сачком и размахивая фонарем.

— Я назову новый вид бабочки своей фамилией! — кричал он. — Успех диссертации обеспечен.

Старушка, дрожа от ночной прохлады, крестилась и все сокрушалась:

— Ах, батюшки, как его нечиста-то сила носит — и по цветам и по кустам! Какую-то все насекомую ловит. Видно, это бес ее сюда послал… Помоги ему, царица небесная, наша заступница, исцели его…

После окончания ловли счастливец просидел всю ночь: листал определитель насекомых по отряду ночных бабочек. Он улыбался и вслух выражал свою радость:

— Десять лет безуспешной работы, и вдруг счастливая случайность компенсировала все мои труды!

Утром жена нашла его спящим в кресле. Он навалился грудью на стол, обхватил руками садок с бабочками, толстую книгу и чернильный прибор. Голова его склонилась на плечо, по лицу разлилась блаженная улыбка…

Через некоторое время аспирант пришел к нам в кружок юннатов. Он держал в руках номер «Кировской правды» и растерянно смотрел на нас. В газете было напечатано коротенькое сообщение о нашей работе с дубовым шелкопрядом. Успокоившись, он осмотрел наши коллекции, коконы, гусеницы, корм, на котором мы их выкармливали.

Рассматривая живых бабочек, он качал головой и уныло говорил:

— Точь-в-точь мои…

Этим же летом трое юннатов получили второе поколение шелкопряда. Бабочки отложили яички, а сами умерли. Из яичек через двенадцать дней вышли червячки (или гусеницы первого возраста). Новые червячки уже не испытывали голода. Юннаты старательно их кормили. Каждый день приносили букеты из свежих березовых веток и ставили их в бутылки с водой. Гусеницы ползали по букетам и поедали листья.

Юные шелководы радовались второму поколению шелкопряда. Но радость их была непродолжительной. Наступил сентябрь, дни становились короче, а ночи холоднее. Листья на деревьях, начали желтеть, приближался листопад… И хотя времени для завивки коконов оставалось совсем мало, положение становилось критическим — ведь гусеницу не поторопишь: она соблюдает свои сроки, ей нет заботы, что листья опадают, что корм исчезает.

Как же быть? Мы собрались, чтобы обсудить создавшееся положение. После долгих споров решили, что выход один: надо отыскать такие съедобные листья, которые опадают намного позже березовых.

Володя сказал, что у них много сирени и она до сих пор стоит зеленая, совсем как летом.

— Сирень мы пробовали, — возразил Вадик.

Тогда вспомнили о дубе.

— Как это мы забыли о нем? — воскликнул Женя. — Ведь шелкопряд-то у нас дубовый!

— Это все хорошо, — сокрушенно произнес Вадик — он очень сильно переживал голод шелкопрядов. — Но ведь через три-четыре дня опадут и они.

Думали-думали, спорили-спорили и решили листья дуба заготовить впрок. Заготовлять их пошли прямо после окончания собрания. Дуб рос по соседству с квартирой Славика Ветошкина. Нам разрешили рвать листья сколько угодно.

Ребята лазили по дубу, срывали зеленые листья и бросали вниз, где их товарищи складывали корм в корзины. В конце концов насобирали три корзины и решили, что хватит. Но вот беда: как сохранить листья зелеными? Опять стали горячо обсуждать.

— А что, если сделать из них силос? — предложил Славик.

Это предложение было принято с энтузиазмом. Дети отыскали небольшую бочку, сложили в нее листья, залили водой и закрыли деревянным кругом, положив на круг тяжелый камень.

Силос не получился, но листья шелковичные черви ели.

Выпал первый снег. Другим ребятам он доставил много радостей, наши же юннаты печально глядели на второе поколение шелкопряда, а оно не торопилось завивать коконы. Ползают наши червячки и невозмутимо поедают листочки. А листочков в бочке становится все меньше и меньше. С трепетом все мы каждый день ожидаем коконов, а их нет и нет. Последние листочки докармливаем, а гусеницы и не думают завивать коконы.

Как выходить из положения? Мы снова собираем кружковцев. Приходят все, кроме Ожегова. Снова обсуждаем вопрос о корме.

— Теперь и листьев никаких нет на деревьях, — говорит Володя Кондратьев.

Ребята молча вздыхают. У всех одна и та же мысль: смерть пришла шелкопрядам, конец работе и надеждам. Ничего не можем придумать. Так и расходимся. Кто-то предлагает навестить Женю: уж не заболел ли он?

Ребята направились к нему.

Дверь открыл сам Женя. Увидев их, он запрыгал на одной ноге:

— Эврика! Эврика!

Товарищи ничего не могли понять, даже обиделись: они такие расстроенные, а он танцует!

А Женя усадил их и стал рассказывать:

— Мама с бабушкой пошли в баню, меня оставили дома нянчить сестренку. Поэтому я не был с вами. И вот пришли мама и бабушка. Я хотел к вам бежать, да думаю: дай взгляну на шелкопрядов, чтобы сообщить вам «последние вести» о них…

Пришедшие сразу встрепенулись:

— Ну и что же? Твои коконы завивают? Да? Ну, не тяни!

— Нет, не завивают, а только смотрю я на них, а мои шелкопряды куда-то организованно поползли и дубовые листочки не доели. Я думаю: наверно, место для завивки ищут. Решил наблюдать — любопытно. А они все ползут и ползут к двери. «Уж не удирать ли вздумали от меня?» — мелькнула мысль, а сам за ними иду, им не мешаю. И что бы вы думали! — И Женя поднял вверх березовый веник. К его листьям ползли шелкопряды.

Вот, оказывается, какое открытие сделал Женя! Ну, теперь-то можно докормить гусениц. Веники на рынке круглый год продаются!

Кому-то из юннатов пришла в голову мысль замачивать веник в сахарном растворе. И вот этими «сахарными вениками» стали кормить гусениц. Гусеницы охотно их поедали.

— Парадоксально, — сказал Володя Нарбеков. Он всегда любил вставить в разговор какое-нибудь иностранное словечко.

Наконец в начале ноября появились коконы.

В Октябрьский праздник юные натуралисты веселились больше всех. На торжественном заседании директор школы Павел Константинович Мелюгин объявил им благодарность за исследовательскую работу с дубовым шелкопрядом. А после этого наши поэты и художники вывесили праздничный номер стенной газеты, в которой было забавное стихотворение, посвященное Вадику: