Фрэнк Перехрюкин-Заломай - Переводы с собачьего, или Этология собаки в картинках

Когда-то, представляя чау-чау, непременно упоминали его синий язык как совершенно уникальную черту, не свойственную никакой другой собаке. Сомнительное достоинство, сказал бы я, ведь от того, что пес имеет синий язык, никому ни холодно ни жарко. Вдобавок еще выяснилось, что синий язык не такой уж и уникум: таким же языком обладает и шарпей. Собственно, тут нечему удивляться, это, если можно так выразиться, двоюродные братья. Происходят от одного корня, ближе всего к которому стоит короткошерстный чау-чау. Потом селекция пошла в разных направлениях – у одних предпочтение отдавали красивой пушистой шерсти, у других – сырой морщинистой коже, складки которой придают собаке комичный вид. На характер и того и другого особого внимания не обращали, поэтому характер остался таким, как был: несколько флегматичным, самостоятельным, так сказать – себе на уме. Чау-чау по внешности не ушел далеко от шпицеобразных собак, и обе породы не ушли от них далеко по характеру, что касается независимости и здоровых естественных инстинктов. Именно поэтому чау-чау и шарпей плохо дрессируются. Они далеко не глупы, просто резонно полагают, что им учение ни к чему и дисциплина тоже.

Она (дисциплина) ограничивает полет их свободной мысли и свободный полет тела за внезапно выскочившей из кустов кошкой. Как и большинство шпицеобразных, чау-чау обладает в целом развитым охотничьим инстинктом. К счастью, его флегматичный характер сам по себе ограничивает суетливость и голосистость, свойственную шпицам. Если не считать внешности, чау-чау и шарпей это собаки как собаки. Кстати, экстремальная складчатость кожи шарпея приводит к различным проблемам со здоровьем – это касается и ушей, век, глаз. Красота требует жертв. Гм, красота?

Несмотря на название и на типично терьерский силуэт, порода эта к терьерам не имеет отношения. Создавалась по принципу «мы варили суп из двенадцати круп», причем в котел сыпали все, что наскребли по сусекам и нашли в амбарах питомника «Красная Звезда». Пара выбракованных ризеншнауцеров, эрдель, для агрессивности добавили чуть-чуть кавказской овчарки, для доброты разбавили ньюфаундлендом, для высоты примешали дога, для чутья и голоса – гончих, потом, просто так, добавили лайку и все это попытались улучшить ротвейлером. Так что единственным терьером в этой компании был эрдельтерьер, который, строго говоря, тоже от настоящих терьеров ушел далеко.

Порода создавалась по принципу: мы варим суп из двенадцати круп

Получившаяся «каша» выглядела настолько неудобоваримой, что ее выплеснули, как лохань помоев, за ворота питомника и умыли руки, предоставив собаководам удовольствие самим расхлебывать результат. Вот здесь я должен снять шляпу перед гением селекционеров-любителей, которые за пару-тройку десятилетий смогли из неказистых разномастных и разношерстных гибридов создать гордость российского собаководства. Черный терьер, может, и не стал лучшей служебной породой мира, но действительно это одна из самых импозантных собак, украшение любой выставки. Его шикарная шерсть требует слишком большой заботы, чтобы породой серьезно занимались ведомственные питомники, но, если вам при возне с этой шерстью останется время и на дрессировку, черный терьер вполне может составить конкуренцию лучшим служебным породам.

Представьте себе Германию лет этак двести назад. Немцы – народ старательный, безделья не любит и никогда не любил. Крестьяне-бауэры старательно трудились, разбойники и воры старательно грабили и воровали. Крестьянам это, понятное дело, не нравилось. Но куда крестьянину податься? Полиции с комиссаром Рексом еще не было, жандармы норовили ободрать похлеще разбойников. Без сторожевой собаки крестьянину никак. Немец – народ толковый, к делу подошел ответственно и все продумал.

Какой должна быть сторожевая собака? Самое главное – страшной. Лучше всего черной. Это хорошо, если походит на черта: с нечистой силой никто связываться не будет. Если воры придут днем – ужаснутся и красть раздумают. Если придут ночью – собаку не увидят, и это тоже хорошо. Можно сэкономить на корме и завести собаку помельче. Короче, критерии понятны: собака большая или не очень (в зависимости от жадности крестьянина), горластая, черная и похожая на черта. Таким образом, вывели шнауцеров. Вот только неувязочка получилась. Некоторые шнауцеры, случайно увидев свое отражение, седели от ужаса. Так появились шнауцеры окраса перец и соль. По понятной причине это чаще были небольшие разновидности, у крупных собак все же нервная система покрепче. Некоторые мелкие виды были перепуганы до такой степени, что буквально побелели от страха: так появился белый окрас. Не стоит удивляться, что многие собаки не вынесли тяжелую психическую нагрузку (стоило поглядеть на мать или однопометников), поэтому у большинства шнауцеров крыша уезжает навсегда еще в раннем детстве.

Когда-то мы имели честь поехать на первую (тогда еще всесоюзную) специальную выставку ризеншнауцеров в славный город Киев. Четыре шнауцера и один ротвейлер – тогда еще юная тетя Стэви, поскольку там по со вместительству проводилась и выставка ротвейлеров. Встретились мы в аэропорту, и уже на подходе к стойке нам стало ясно, что шнауцеры прибыли раньше нас. Вероятно, коллеги давно не виделись, и, похоже, они туговаты на ухо, подумали мы, поскольку ризены орали как оглашенные. Встреча встречей, новостями обменяться нужно, но зачем же посвящать в это событие всю округу в радиусе пяти километров? Ну ничего, пусть проорутся. В самолете будут спокойнее.

Как бы не так! Полет до Киева длился три часа. Одного ризена удалось накормить седативами, другой, притомившись, через два часа затих сам. Зато третья голосила не переставая аж до посадки в Киеве. Даже не охрипла: сказался тренинг голосовых связок. Нас не высадили из самолета только потому, что не нашлось места для вынужденной посадки.

С облегчением мы высыпались из самолета, но приключения только начинались. Пока мы ждали транспорт от киевского аэровокзала (ждали долго), организм начал требовать своего. Собаки не имеют проблем с отправлением нужды прямо на улице, поэтому Стэви со своим организмом быстренько разобралась и предложила мне посторожить вещички. Чтобы я прогулялась в здание аэровокзала в поисках подходящего для меня заведения. Так я и сделала, прикупив на обратном пути по пирожку: для меня и для нее.