Марта Зверева - Не надо, дядя Андрей!

— Какого хера происходит? Насмотрелась порнухи и теперь между ног чешется? Почесать?!

Он уронил меня на кровать животом и прижал огромным твердым телом так, что было трудно дышать.

— Я просто… — я не знала, чем оправдаться и как бежать. Слезы хлынули сами, заливая простыни, в который он вжимал меня лицом. Его рука давила на затылок, грудь вдавливала меня в кровать, а пах упирался сзади, и я чувствовала, что там кое-что твердеет.

— Что ты? Что просто? Испорченная дрянь! Устала, небось, считать, сколько мужиков через себя пропустила?

Он толкнулся в меня пахом и я почувствовала как задралась футболка. Между мной и его членом была только тонкая ткань трусиков и его штаны. Он елозил по мне вверх-вниз, вжимаясь между бедер. Он что, собирается меня трахнуть?!

Паника набросилась на меня сворой диких собак. Я хотела закричать, но перехватило горло.

— Нет… не надо! — Заскулила я тихонько.

Одно дело мои фантазии, но в реальности он вовсе не такой нежный! Он не собирается трепетно трогать мои соски, его член… там, сзади, и я боюсь!

Это было всего один раз!

Пусть он уйдет!

— Чего не надо?! — Издевательский голос обдал меня запахом алкоголя. — Не ты ли писала некоему Жеребцу777, что хочешь попробовать как в том ролике, где в девку засовывают гигантский хуй? Или ты только с жеребцами такое готова?!

Я задергалась, стараясь вырваться из-под него, но от этого эрекция становилась лишь сильнее.

— Нет, дядя Андрей, отпустите! Отпусти, мудак, урод! Ну пожалуйста, я не хотела… Мама! Мамочка! Не надо! Прошу вас! Нахуй пошел, урод, насильник, пидор волосатый! ААааааааа!

Я уже не разбирала слов, захлебываясь воем от ужаса, горя и отчаяния.

Молотила руками по кровати, пыталась скинуть с себя его тело, беспорядочно дергалась и не знала, куда деваться.

Но вдруг все кончилось.

Тяжелое тело отпустило меня, только жесткие как клещи пальцы сжали запястье и вздернули меня на ноги, а тычок в спину придал ускорения в сторону двери.

— Пошла. Вон. Отсюда. Я тебя, дрянь, еще воспитаю приличной девушкой, чтобы своим блядством не позорила память моего брата.

То, что она будила во мне, нельзя было выпускать на волю.

Моя похоть и моя ярость обычно существовали отдельно друг от друга. Мне нравилось трахать баб, приковав их наручниками, нравилось ебать их так, чтобы они повизгивали и поскуливали, не обращать внимания на их удовольствие. Нравилось засовывать им хуй попеременно то в жопу, то в рот, нравилось долбить так, что они стучались башкой о стену.

И мне нравилось уничтожать все, до чего дотянется моя бита. Превращать в хлам дорогие тачки, нравились осыпающиеся стекла заброшенных домов. Даже когда я крушил собственное жилище, я испытывал удовольствие.

И там, и там я выпускал наружу своих истинных зверей внутри и давал им волю. Они жрали от души. Потом мне пришлось остепениться. Негоже улыбчивому стоматологу по вечерам, как оборотню, выходить на улицы и громить чужие тачки. Надо было с этим что-то делать.

Я делал.

Я научился уничтожать морально. Жестоко расправляться с конкурентами. Но только словами и политикой, без кулаков. Ни разу за пять лет я не ударил больше человека. Даже без бокса, который мне так советовали. Я взял под контроль своего яростного зверя. И добился успеха. У меня была своя элитная клиника, достаточно бабла на все мои желания и достаточно женщин для того, чтобы не сажать на голодный паек моего зверя похоти.

Который тоже всегда жрал досыта. С тех пор, как появились деньги и престиж, он мог даже выбирать, кого именно сожрет. Так легко найти красотку, которая за бабки согласна на унижение и боль.

Но никогда.

Никогда.

Я не думал, что мои звери могут слиться в одного.

Никогда я не предполагал, что однажды захочу разорвать голыми руками и трахнуть одновременно какую-то девку.

Это было дико.

Невозможно.

Невыполнимо.

Это, нахуй, пугало меня самого!

То, как легко она разбудила обратно мою ярость и как играючи смешала ее с похотью. И теперь моя главная фантазия это трахать и убивать ее одновременно.

Так дело не пойдет.

Я прошелся к двери и запер ее. Не сколько от нее, сколько от себя самого. Глотнул еще вискаря… а неплохо пошло. Разгромленная комната начала вращаться вокруг меня. Вспышка адреналина схлынула, кровь с алкоголем разбежалась по телу и в голове шумело.

Член стоял так, что можно было сваи забивать. Бедра дергались сами собой. Хотелось засадить, насадить, ворваться в горячую тугую плоть, хотелось ебать, ебать, ебать, до кровавых фейерверков в глазах, до одури, до вытертых нервов.

Еще несколько глотков вискаря, еще… Жидкий огонь проливался блаженным дождем на мои нервы, но никак не тушил адского желания.

Какого хера я этой малолетке замок на дверь не поставил…

К концу бутылки я с трудом фокусировался на своей руке, передвигался очень медленно и осторожно, но в штанах у меня по-прежнему торчала ебаная мачта. Когда-то меня вполне устраивало, что в любом состоянии опьянения я мог трахаться часами без проблем. Сегодня это и была проблема.

Я с трудом поднялся на ноги, пошарил взглядом по комнате, но так и не вспомнил, где оставил свой телефон. Был ли он в этой груде мусора, что была когда-то моей спальней? Не помню…

Поэтому я спустился вниз, в кабинет, включил компьютер и нашел Анжелку ВКонтакте. Она горела зеленым. Не спала, значит. Интересно, а муж спит?

«Уважаемая пациентка… — напечатал я ей в личку, с трудом попадая по клавишам. — Как себя чувствует ваш зуб?»

Так себе подкат. Но если ее супруг проверяет ее соцсети…

«Мучаюсь от боли, — тут же отозвалась она. — Стеснялась написать вам, вы же не экстренная помощь».

«Как раз сейчас не сплю, подъезжайте, посмотрим».

С трудом добрел до входной двери, распахнул ее и прислонился к косяку. Вечерний ветерок создал сквозняк, приятно шевеливший мои волосы. В руке как-то оказалась бутылка с остатками виски. Я что, вылакал ее целиком? Охуеть…

Допил.

Анжелка открыла калитку, увидела меня и в нерешительности остановилась.

Я указал глазами на стояк. Она не стала ничего из себя корчить, опустилась на колени прямо на пороге, стянула штаны и заглотила по самые яйца.

Ооооооо… Это было как в жаркий полдень окунуться в прохладную воду, а потом вынырнуть и отхлебнуть ледяного пива…

Я ничего не делал, она обрабатывала меня сама, сжимая своими пухлыми губами торчащий ствол. Еще немного, и я наконец избавлюсь от этого звона в ушах и ярости-похоти, убивающей меня мыслями о…

Лизе?!

Которая стояла в холле, держась за перила лестницы и снова пялилась, как работает ртом Анжелка. У меня ебучее дежавю?!

Сука, я что, в своем доме уже и потрахаться нормально не могу? Какие-то сопливые малолетки будут мне портить кайф, доставать своими придурями, и у меня нет права даже спустить в чей-нибудь рот между двумя адскими выходками этой ебанутой «племянницы»?