Марта Зверева - Не надо, дядя Андрей!

— Может быть, расскажешь? Выпьем кофе, поговорим? Тут есть недалеко приличное место…

Я произносил бессмысленные слова, судорожно прикидывал, есть ли там действительно приличное место, но все, что мне надо было, это дотронуться до нее. Узнать, действительно ли она живая, не призрак ли, не морок.

На секунду или две мне показалось, что лицо идеальной красавицы исказилось злобным торжеством. Но стоило моргнуть, и Алина уже улыбалась.

Моисею.

— Что ж, если вы все еще не готовы подтвердить подлинность завещания, я вам пока не нужна.

— Пока нет, — качнул он головой, бросая на меня встревоженный взгляд. — Но я закажу экспертизу сегодня же. Это займет от недели до двух.

— Ясно.

Я встал. Обошел стол и подал руку Алине.

Вздрогнул, когда ее пальцы коснулись моих.

Вдохнул ядовитый аромат так глубоко, что закружилась голова.

Мы вышли от нотариуса вместе, я только чуть приотстал, придерживая Алине дверь. На улице она вдруг обернулась и сказала:

— Что же ты, Андрюш, как будто не рад мне. Забыл, разлюбил?

И прежде чем я успел сообразить, что происходит, она стремительно шагнула ко мне, впиваясь ярко-алыми губами в мои губы.

Головокружение превратилось в стремительный ураган.

Ее губы на вкус были горькими, но я уже не замечал ничего. Мои руки жадно шарили по ее телу, изменившемуся, но такому знакомому, голова кружилась и в мозгах плыл горячий алый туман, который сгущался с каждой секундой.

— Идем… Идем в ресторан, — едва ворочая языком, проговорил я. Надо сохранить какую-то видимость приличий. Зачем, не помню, но надо.

— Идем! — согласилась Алина. — Мне многое надо тебе сказать.

— Где ты была? Как ты с Виталькой встретилась? Почему не нашла меня? Что происходит?

У меня даже руки тряслись от ее присутствия и ноги подрагивали. До ресторана мы не дошли, упали в каком-то сквере на лавочку, я сгреб ее пальцы, впился в них губами.

Чувствовал себя как в водовороте, который утягивал меня все глубже и глубже и только в небесах солнечным лучом сияло лицо Алины. Не то, что сейчас: маска холодной стервы с ее едва узнаваемыми чертами. А то, какой я видел ее в последний раз.

Заплаканной, осунувшейся, почерневшей, но все-таки неизменно нежной. И изломанной.

Сломанной мной.

— Виталий всегда любил меня, в отличие от тебя. И по-настоящему тосковал, — ее голос доносился как через вату. — Зачем мне было искать человека, который поиграл со мной, а потом бросил?

— Я раскаялся. Я ошибался. Я понял, что был мудаком, как только ты исчезла из моей жизни! Алина!

Ее пальцы были твердыми и холодными. Мне очень хотелось броситься перед ней на колени, но чувство вины накатывало темными дурманящими волнами, которые и так сбивали с ног. Меня мутило.

— Ты помнишь, как все было? — пальцы подняли мой подбородок, а синие глаза вцепились в в меня как стальные «кошки» альпиниста. Я не смог опустить взгляд, был вынужден на нее смотреть. — Как ты растлил меня, практически невинную девушку?

— Тебя? — я нашел в себе силы усмехнуться. — Ту, что попала мне в руки уже беременной? Разве можно…

— Можно! Можно с практически женой брата делать такие унизительные вещи, заставлять ее выполнять такие отвратительные прихоти, что за месяц из девочки, которая смущалась от поцелуев, получится шлюха, которую не удивишь даже самыми темными глубинами порносайтов!

— Ты… — мне казалось, мое тело превращается в огненное желе. Пошевелить руками и ногами было невозможно, а голову застилало тьмой.

— Я? — она держала мой взгляд и постепенно в мире не оставалось ничего кроме яростных синих глаз. — Ты! Ты, Андрей! Грязный ублюдок, извращенец, урод! Ты засовывал свой мерзкий хрен во все мои отверстия, ты сворачивал меня в такие позы, заставлял делать такие вещи, которые я тебе никогда не прощу! Ты вывернул меня наизнанку, и странно, что я не потеряла ребенка от того, что ты делал со мной!

— Ты сама… — прохрипел я, чувствуя, что густая вязкая тьма подкатывает к горлу и мешает дышать.

— После всего этого он не мог родиться нормальным! И тем более я не могла позволить, чтобы кровь от крови вашего ублюдочного семейства появилась в этом мире! Твой брат был тихим, но наверняка прятал в глубине такие же мерзкие вещи! Вы отравлены, вы отбросы, а ты, Андрей! Ты особенно!

— Я…

— Ты же хотел, чтобы я умерла, признайся? Желал?

Горькие губы вновь коснулись моих губ, и я присосался к ним, надеясь, что поцелуй с Алиной выведет меня из тьмы, но чем дальше, тем сильнее она засасывала меня.

— Возьми меня с собой… — бормотал я, уже не понимая, где нахожусь, но чувствуя, что она встает и покидает меня, размазанного тонким слоем по лавочке у нотариальной конторы.

— Ты хоть понимаешь, кто ты? Ты понимаешь, что такие как ты не должны существовать? — вливался яд в мои уши. — Если бы не ты…

— Алина… — хрипел я, но вместо нее откликалась только пустота. — Ал… Виталя… — но в темноте не появлялось лица моего брала. — Ли… Ли…

Я что-то искал в смрадном мраке. Может быть, свою душу. Но ее тоже давно поглотил мрак. Она была права. Я не должен существовать.

Он ушел. Уехал. Как не в себе сел в свою машину, завелся и рванул по улице, едва не впиливаясь в окрестные деревья, завывая двигателем так, что было слышно даже когда он миновал КПП.

Я осталась на полу в его спальне среди разбросанных игрушек и смазок, у смятой кровати и распахнутого комода. Можно было шариться где угодно, искать любые улики, рассмотреть поближе все его ужасные приспособления, которыми он уже мучал меня и те, которыми только собирался. Можно было остаться лежать на его постели, представляя, что однажды он придет сюда, найдет меня и займется со мной любовью страстно и нежно, не проверяя, сколько еще сантиметров силикона и стали может вместить моя задница.

Мне было больно.

Где-то в сердце. В заду давно уже не было, я привыкла. Но боль в сердце все еще выпускала ядовитые щупальца. Он изнасиловал меня, отодрал всеми способами и потом сказал, что такая грязная я ему уже не нужна.

Даже отдав ему все, что имела, я не смогла стать нужной.

Как так вышла, как я попала в этот зеркальный ад, где все наоборот, где мужчина со злыми глазами терзает мое тело за мое право быть с ним рядом?

Почему мне кажется, что я больше никогда не смогу жить без него?

Андрей — тот, кто меня сломал. Как куклу. Разобрал на части, вынул душу и собрал обратно. И если мое тело он теперь использует как хочет, то моя душа хранится где-то тут, в его спальне, среди блестящих зажимов, черных продолговатых шипастых хреновин и шелковых простыней.

Может быть, он носит ее с собой в кармане. Я не могла не вернуться, пока моя душа у него.