Андрей Курпатов - Наука о сексе

Строительство в процессе…

Тут тоже процесс. На самом деле радоваться нужно просто начать, а дальше само пойдет. Радость — это не просто эмоция, это еще и положительное подкрепление. Если вы заставляете (поначалу, возможно, придется даже заставлять) себя радоваться собственной верности, собственному принятому решению, своему отказу от иллюзорной «мечты», тому, что вы занимаетесь строительством своего счастья, то скоро само это решение, сам этот отказ и само это строительство начнут вас радовать. Мозг такая штука: он умеет настраиваться на то, что нам нужно. Просто ему нужно с этим помочь, задать, так сказать, правильные ориентиры. А потом он уже и сам будет все делать за нас, по собственному почину, на автоматизмах, которые он так любит. Эпизодические, профилактические «ремонты» этих настроек, конечно, производить придется, но мы же собрались заниматься строительством всю свою жизнь, поэтому нечего и расстраиваться.

Как бы странно эта фраза ни прозвучала, нам нужно научиться радоваться, но не просто радоваться, а когда нужно и как нужно. Беда большинства семей в том, что они приучают себя радоваться вне дома. На работе — радость, в компании друзей или подруг — радость, а дома — туши свет, покупай страховку. Ну где тут логика? Работа рано или поздно заканчивается или меняется, у друзей и подруг тоже своя жизнь. Радость должна быть в доме и в связи с домом. Это, понятное дело, не отменяет иных радостей, но важен приоритет. Если дом — это место выяснения отношений, а постель — место для предъявления взаимных претензий, то этот дом и эта постель скоро опустеют. Мы хотим жить там, где нам радостно, — то есть где мы рады, где нам рады, где мы дарим радость и радуемся тому, как нас радостью же благодарят за дарованную нами радость.

Секс — это, в конечном счете, не физиология и не способ получить нехитрое удовольствие. Секс — это возможность радоваться и радовать, это возможность быть открытым и настоящим, шанс быть вместе с любимым человеком, быть ему ближе всех. Но кто из нас об этом задумывается? Кто к нему — к сексу — так относится? Когда маленькие шимпанзе просыпаются, они набрасываются друг на друга и начинают взаимное «тисканье», в подробностях имитируя половой акт. Зачем они это делают? Они избавляются от чувства тревоги. Возвращаясь в мир после ночного сна, они пытаются понять, как этот мир к ним относится, и, когда они в этой игре испытывают близость сородичей, они по-своему счастливы. Мы, конечно, не шимпанзе, но, для того чтобы чувствовать себя счастливыми, нам тоже необходима близость. А дать нам ее сполна — на всех уровнях — могут только интимные отношения с любимым человеком.

Раньше вопросом собственной «желанности» в большей степени тяготились женщины, поскольку мужчине не особенно было нужно, чтобы его «желали», ему было вполне достаточно, чтобы он желал. Теперь, когда эмансипация сделала все, что она сделала, у мужчин возникло это, изначально женское, желание.

Идеальная красота, самая восхитительная наружность ничего не стоят, если ими никто не восхищается.

Оноре де Бальзак

У мужчин все точно то же самое с любовью и красотою, что и у женщин, но с точностью до наоборот. Вспомните сейчас, как взрослые женщины реагируют на трех- и пятилетних мальчиков. Если он «красивый», «милый», «очаровательный», то это непременно буря восторга, всяческое внимание, восхищение и всплески руками: «Боже мой, боже мой! Какой хорошенький!» Конечно, если подобные возгласы раздадутся вслед взрослому мужчине, то он может и обидеться (что, в общем-то, глупо), но для ребенка эти восторги — сущая радость! Во-первых, внимание (а детям его всегда недостает), во-вторых, утверждение факта исключительности юного дитяти (а мужчинам, вне зависимости от их возраста, всегда и во всем хочется быть первыми), в-третьих, эти восторги сулят некоторые дивиденды — подарки, сладкое, возможность безнаказанно дать кому-нибудь из менее привлекательных сверстников увесистого тумака. И это свое ощущение триумфа собственной «красоты» мальчики, став взрослыми, помнят очень хорошо. Впрочем, если мальчику этого пережить не удалось, то он, по крайней мере, видел чей-то такой «триумф» и, разумеется, страстно желал быть не «гадким утенком», а тем симпатичным юным гусаком, который ему безнаказанно только что ни за что врезал.

Короче говоря, в голове мальчика-мужчины существует эта фантазия: если я буду красивый, то меня будут любить.А мальчики-мужчины жаждут этого необычайно! «Быть любимым» для мужчины — значит соответствовать ожиданиям, а соответствовать ожиданиям, быть, так сказать, «не на равной, а на высшей ноге» — это для мужчины ой-е-ей что! «Быть любимым» — это, с одной стороны, быть первым, а с другой — получить покровительство, а два в одном — это вам не пустое и порожнее!

Кроме того, специфическое воспитание мальчиков предполагает максимальное подавление всякой нежности и чувствительности, только бы он не стал «как девчонка». И мамы, и папы пытаются воспитать из своего сына «настоящего мужчину», который «никогда не плачет», который — «боец», «воин», «рыцарь без страха и упрека». Там, где девочку пожалеют, мальчика взгреют, там, где девочке «зеленый свет», мальчику как максимум «желтый», там, где девочке любовь родителей, мальчику — назидание и наставление. В такой ситуации не захотеть быть любимым просто нельзя!

И это желание «быть любимым», доведенное подобным воспитанием до абсолютного максимума, становится в жизни многих мужчин затаенным, тяжелым, часто болезненным, невротическим чувством. Многие мужчины в этой части оказываются настоящими параноиками: они пребывают в полной уверенности, что их не любят, что ими пользуются, что они в действительности никому не нужны. Да-да!

Это испытывают граждане мужчины, причем посильнее, поострее и пояростнее любой женщины! При такой паранойе мужчины и ведут себя соответственно: они подозревают, проверяют, испытывают. И не верят… И очень хотят…

И это «очень хотят» сопряжено с понятием «красоты». «Был бы красивым, — рассуждает мужчина, — любили бы, а так любят тех, кому повезло». Разумеется, все это чистой воды нелепость, и в мужчинах женщины любят не красоту, а мужественность. Но в нашей с вами психологии столько всяких нелепостей, что удивляться здесь, поверьте, нечему. Самое, конечно, обидное во всем этом — то, что с таким параноидальным страхом мужчина физически не может быть мужественным. Мужчина — это тот, кто бесстрашен, а не тот, кто прячет своей страх. Впрочем, мы имеем то, что имеем.