Ольга Резниченко - Пустоцвет

Вмиг разыгралась, взвыла внутри меня буря, кромсая отчаянием:

- Так не уезжай. Пожалуйста... - жалобно, взмолилась я; короткая пауза, - или давай... за границу уедем. Бросим всё...

- Ты серьезно? - полосонул резкостью, взрываясь в удивлении.

Распахнула веки я: глаза в глаза.

- Да... - тихо, неуверенно, но упрашивая. - Сам же говоришь, что... черти что творится. И Серега... Всё это ляжет на тебя. Ладно, заложница - я всё объясню, исправлю. Но майор милиции! Костя! Что нам будет за это?.. - растеряно; жгучая пауза. Добиваю: - Давай уедем, пожалуйста...

- Я разрулю, - приговором. Черствое, жесткое. Уверенное. - Ладно, - шумный вздох, - еда, так еда, - внезапно, огорошивая меня еще больше, произвел очередной словесный выстрел.

Бойко схватил с полки первую попавшуюся банку - разворот и, вцепившись в мое запястье свободной рукой, будто кандалами, потащил меня за собой на выход.

- Ко-остя! - жалобно, отчаянно, сгорая от боли, заныла, завыла я, окончательно осознавая всю обреченность, ужас ситуации.

Но не отреагировал. Ничего не сказал. Даже не замедлил ход.

И снова деспотичное... беспрекословное веление.

***

- А чего только огурчики? - всполошилась старушка. Взволнованный взгляд то на Костю, то на меня. - Там помидорки хорошие есть. В этом году закрывала. Не нашел, что ли? - отчаянно.

- Да всё хорошо, - невольно дрогнул его голос, повышая тон, но тут же осекся. - Нормально. Так съедим. Да и... времени в обрез. Сейчас товарищи приедут - и мне уезжать будет пора.

Шумно вздохнула Анна Федосеевна, печаль исказила ее уста, но ничего не ответила. Лишь расстроено опустила голову, продолжив насыпать в тарелку картошку.

- Сковороду с плиты сними, пожалуйста, - словно очнулась, тотчас подвела очи и уставилась она на Пахомова. - И подставку там, около грубы найди.

- Давайте я, - поспешно вмешалась, сорвалась на ноги я и бросилась в указанном направлении...

Ели молча, не смотря даже друг на друга. Лишь только томные, тяжелые вздохи... нарушали болезненную тишину.

***

Прошло не больше часа, как вдруг под воротами кто-то издал короткий гудок.

Живо среагировал Пахомов (отрываясь от просмотра телевизора): обуться, набросить на плечи куртку. Взгляд через плечо на меня, моющую посуду:

- Из дома не выходить. Если что - сам позову.

Только за порог. Как тотчас бросаюсь за ним:

- Костя! - отчаянно.

- Да? - обмер, недовольно скривившись.

Секунды сомнений - и отваживаюсь:

- Ты же придешь проститься? - испуганно.

Удивленно вздернул бровями:

- Я с тобой не собираюсь прощаться.

- Ты понял, о чем я! - гневно, болезненно, торопливо.

Скривился:

- Да. Зайду...

***

- Че, Харлей? Вляпался? - слышен смех во дворе. В ленивом свете фонаря, да и так - голос знакомый узнаю: Шевелёв. Дружески похлопал по плечу моего Костю. - "А почему со мной такого не бывает?! Головой надо думать, а не *опой!" - паясничая, шутливо перекривил своего товарища тот.

- Иди на**р, - рассмеялся пристыжено Пахомов и вырвался из его хватки. - Думай давай лучше, че делать будем, как дер*мо это разгребать.

- Да че тут думать? Колька и Женек присмотрят. А тех - за я*ца да в тиски - быстро запоют. Главное, что засветились - и вы живы остались. Остальное порешаем...

- Порешать, то порешаем! - раздраженное, едва ли не криком. - Только весь гнойник надо там выковырять... а то, едва расслабимся, в спину засадят.

- Ну, это да. Че там Цветкова?

- Да держится...

- Ну, она хоть не за них?

- Шутишь? - удивленно, с укором.

- Ну, мало ли... свои же... вроде как...

- А свои в своих стреляют?

- А он точно знал, что она там?

- ТОЧНО! Прослушка шла полным ходом. И не думаю, что мимо ушей этого Майора.

- Запись надо будет достать.

- А наша че?

- Че? Ты как ушел... по тебе ничего и нет! Только по Крякову, Мазе и по телкам.

- А Мазаев че, не догадался?

- Да никто ни о чем не догадался! Всполошила только стрельба... и труп организовавшийся. Гавриков твоих нашел, беседу разъяснительную провел - молчать будут. А в остальном... Ну, ты конечно... обязательно ее было по коридору тащить силком?

- А че, камеры?

- Ну, да... есть отрывочек из лифта.

Немного помолчав:

- Ну, я на то и рассчитывал, по сути. Не думал же, что все зря: что пути обратного у нее не будет. Надеялся, что переиграю, разузнаю все и красиво солью.

- А слили вас... - задумчиво добавил Юра.

- Ага... я даже о**ел, когда она сказала, кто это. Отличный поворот, будто без того нам было скучно... и всё лепилось связно. А теперь... как бы и свою операцию не похе*ить, и из этого г*вна толково выбраться.

***

Скрипнула дверь. Замер на пороге Пахомов.

Немного замялся, скривился - и наконец-то кивнул, подзывая.

Спешно подчинилась я (сорвавшись с дивана). Анна Федосеевна лишь взгляд бросила на Костю.

Замереть вплотную. Покорно склонить голову - и ждать вердикта.

- Ребята... в доме напротив будут. Здесь с вами - много палева сразу, а потому решили так. Ничего не бойся. Если что - сразу к ним. Кто бы, что бы... лишних в дом не пускать, дверь не открывать, на звонки не отвечать.

- У меня и телефона нету...

- Ты поняла, о чем я. Никакой связи, никакого общения - пусть даже, не знаю, планета загорится... - тише воды, ниже травы. Приеду, как смогу. Лиз, - внезапно переменился его голос со сдержанного, мерного командования на чувственный.

Резко устремляю взгляд ему в очи:

- Что?

Сверлит, вглядывается. Казалось, в самую душу желает проникнуть своим взором:

- Береги себя, умоляю. Если не ради меня, не ради себя... то хотя бы ради своих родителей.

Обмираю, пронзенная услышанным.

Короткие мгновения - и решаюсь в ответ:

- А ты? Будешь беречь себя... ради меня?

Внезапно склонился ко мне ближе. Едва ли не касаясь своими губами моих:

- Постараюсь. Лизунь... я вернусь, как только смогу. Как только хоть чуть-чуть прояснится. Но сама понимаешь: меньше катаюсь - меньше знают. Тут и так, тачка эта левая... как бы сюда... никого не привела. Но я за этим прослежу - не переживай, - немного помолчав. - Потерпи, котенок. И всё у нас будет хорошо...

***

Уехали. Костя - на этой, угнанной. Шевелев - на своей.