Ольга Резниченко - Пустоцвет

Время убегало в никуда - и каждое мгновение услады, зноя, насыщения, гасило неоправданную его грубость, смиряло насилие. Теряла жестокость свою суть, значимость, надобность, а вскоре и вовсе пораженчески распалась, сменившись на сладость, нежность, ласку, хотя и не без налета ревности, опала и всепоглощающего оксюморона боли, онемения, на грани эйфории и порочного наслаждения.

Еще миг - и, будто побеждая время, страх и нашу обреченность, обмер Костя во мне, утопая в блаженстве. Шумный вздох, минуты догорающего удовольствия - и нехотя, неспешно отстранился...

Едва поправила свое платье, едва и он привел себя в порядок, как тотчас резвое Пахомова движение, - и ухватив меня за руку, силой дернул на себя. Рухнула в жаркие объятия. Грубым, топорным поцелуем в момент впился в мои губы. Не успела даже ответить, как тут же прекратил сей бой. Лоб в лоб. Нос к носу. Обхватил мое лицо, утопил его в своих ладонях.

Тихим рыком, пронзенным целой бурей скрытых чувств и мучений, шепнул, обжигая дыханием мои уста:

- Не делай так больше! НИКОГДА! Я не хочу себя ненавидеть...

Облизала я губы, все еще сгорая в дерзком пламени своего Тирана. Отчаянно, храбро, хоть и давясь по-прежнему страхом и горечью:

- Не убивай их... прошу. Ради нас, Костя... Не будь таким, как они... - на грани плача.

Скривился в болезненном оскале. Но голос уже ровный, сдержанный, уступчивый:

- Посмотрим...

***

Едва уже выбрались из дома, едва замерли в сенях у порога, у последней преграды - как вдруг резко преградил мне путь, перехватив ручку двери, не давая содрогнуться деревянному полотну. Покорно обмираю на месте.

Замер Костя вплотную, да так, что дыхание чувствую у своего виска. Каким-то устыженным... робким шепотом не сразу, но все же роняет слова:

- Лиз, - коротко, звуком, будто лезвием полосонув, отчего тут же сжалась я от горького предчувствия и страха. Молчу, выжидаю. - Я бы очень хотел... тебя кое о чем... попросить.

- О чем? - тихо и еще больше несмело, нежели он.

Нервически, шумно сглотнул скопившуюся слюну.

- Пожалуйста... - и снова звук, подобно свисту выпущенного снаряда. Задыхаюсь уже от шального прилива отчаяния и жути. - Если залетишь... не делай аборт.

- Что? - испуганно обернулась, провернулась под его давлением.

Ошарашенный взор обрушиваю в глаза.

Мгновения болезненной перепалки взглядов - и не выдерживает, пристыжено опускает очи.

- Если забеременеешь... пожалуйста... оставь ребенка.

Глаза мои невольно округлились, обличая позорное, изумленное состояние. Шок.

Решает продолжить:

- Мы тогда с ней... с Ириной... только встречались. Не думали... ни о чем таком. И вдруг - залет, - скривился болезненно. - Мне ничего не сказав, аборт сделала...

- Ты уже говорил, - едва различимо, тихо буркнула я, не желая, дабы он и дальше рвал себе сердце воспоминаниями.

Но голос Кости даже дрогнул в невольном раздражении, став на тон выше; перебил меня:

- Я ее стал упрашивать... создать семью, родить ребенка и, естественно, замуж за меня выйти. Долго носом крутила, нервы мне трепала. Веревки вила. Но потом... сдалась. Почти с первого раза - и получилось. Радости... моей не было предела. А вот она... все ходила... злая, угрюмая, расстроенная. Я терпел, понимал, оправдывая все это тяжестью состояния... нервозностью из-за смены гормонального фона, страха... перед грядущим. А дальше... после рождения Игоря - недосыпом, переменами... кризисом. Всё ей было не так, всё ее раздражало. Я ее раздражал. Малой ее бесил. В какой-то момент... мне стало казаться, что она меня ненавидит - искренне, по-настоящему. Но за что - понять не мог. Игнорировал. Соки все выпила... в душу наплевала... Причем... как могла. Уехал я от нее. Съехал на квартиру - и с головой в работу. Но на выходные - как штык, около малого. Иногда и так... среди недели на пару часов. Няню нанял - приходила, помогала Ей. А Она все равно фыркала... Плохим я оказался, сплошным... ее разочарованием. Да я и сам... себя ненавидел. Но ничего уже поделать не мог. Перегорело всё... Понял, что не моя она... и никогда моей не была. Но развод - нет. Я не мог... даже мысли допустить, что их брошу. Сына своего брошу. А его отдать мне - точно никогда этого будет: минимум, хотя бы назло мне. Потому и не пытался, не задумывался. Никого не искал. Жил... как живется. А потом... звонит как-то ночью: у Игоря температура под сорок. Скорую вызвала - в больницу их увезли. Я к ним - все обустроил... Ночами сидел рядом, когда была тому возможность. И вот однажды, - нервически сглотнул слюну Пахомов; превозмогая боль, помедлил, - ... не помню уже даже толком, как мне его медкарта в руки попала: то ли подпись какая нужна была, то ли еще чего... В общем, стою, смотрю на титульный, а у него... группа крови стоит... не моя, и не Ирины... А у нас... вопрос о возможной операции стоит для него. Я к врачу - и давай ему разбор полетов устраивать: что за хр*нь? Чем вы тут занимаетесь? А если что не так - вы ему и лить будете что попало? Он мне клятвенно: "Вот результаты анализов, но мы еще раз все тщательно перепроверим". Вовремя сообразил: говорю, так и так, нечего мою нервную и измученную и без того жену волновать, все сделайте втихую, не афишируя - а я проконтролирую. Еще один за вами косяк - и не то, что на улицу вылетите... а в открытый космос, что даже родные нигде не найдут, - закивал вдруг горестно головой, поджав от обиды губы. - Так я и узнал... что Игорь - не мой сын. Я сдал анализы на отцовство... опять-таки втихую. До конца не верил - не могла она меня так обмануть. Вот просто - НЕ МОГЛА, - шумно сглотнул слюну. - Я быстрее допускал мысль, что опять ошибка, или я просто в школе очень плохо анатомию учил, или в роддоме... детей попутали... Короче. Она - мать, а я - так... отчим, как оказалось. Но я его... безумно люблю. Как своего. Потому - меня мысль... что она пронюхает, что я знаю правду, что ей больше... незачем будет скрываться, держаться за меня. Что начнет тыкать... запрещать, шантажировать... имея при этом, как говорится, все основания... заявляя, что я - чужой... Эта мысль меня просто убила. Ведь она знает мое отношение к нему, и как он мне дорог, как я его хотел и ждал... А потому - по-любому будет бомбить... В общем... я просто ошалел. С катушек слетел. Несколько дней не появлялся, бухал по-черному. А потом... думаю: дурак, че творишь? Привел себя в божий вид, с цветами... и давай замаливать грехи. А там и малого уже выписали - все, слава Богу, обошлось. Так и съехались обратно. Семья. Любовь. Надежды... с*ка. Так я думал. Но не смог: сердце мое разрывалось от обиды, от вранья... Моего убила, чужого нагуляла... Соврала. Скажи, как есть, СРАЗУ СКАЖИ - и все! Никогда бы, - отчаянно, лихорадочно замотал головой, - не стал бы вопрос... "свой-чужой". НИКОГДА! Вот клянусь тебе, - пристальный взор мне в глаза; на ресницах его блестели слезы, - да даже сейчас... если хоть малейший шанс, что она откажется от него в мою пользу, чтобы я его содержал... (а она так - когда у нее будет время и желания... ведь до сих пор грезит карьерой и "адекватным, внимательным, заботливым... при деньгах" мужем) - я его заберу. Без сомнений. И все сделаю... лишь бы она не узнала, что я знаю правду... Я и тому врачу... столько отбашлял, что у него глаза на лоб полезли - лишь бы... не выдал меня, что я... залупился по поводу группы крови: "не заметил"... Да и потом, в ее понимании, я - тупой "солдафон", "недо-мент", "недо-военный". Ну, да ладно... Потому... Лиз, - пристальный, молящий взор в очи. - Очень прошу... не делай, - закачал головой, - не делай аборт. Пожалуйста... Я очень хочу от тебя ребенка. Хочу, чтоб у меня был не только Игорь... но и еще кто-то. А тем более - часть тебя.