Телепорт

Главный испуг всегда больше страшит, когда человек видит угрозу. То, что увидела Ася перекрыло все её ожидания.

«Нет! Он не войдёт в меня. Это невозможно. Но, бес тебя побери, Юля то смогла. И даже в попу далась этому гиганту. А в рот? Нет! Своим маленьким ртом я точно не охвачу его…. А как хочется то…. Ладно попробую.»

Но мужчина совершил неожиданное — перевернул её вверх ногами, положил передней стороной бёдер на плечи, всосался во влагу, дотёкшую до щиколоток женщины. Пенис оказался перед носом Аси. Вслушиваясь в оральные ласки мужчины, она, целуя головку, провела ладонью по венам ствола. Ася ещё с Иваном заметила, что если не сильно сжимать ствол, а водить ладонью просто лаская, то вены чётче ощущаются пальцами. Так и со стволом Дмитрия, только вены гораздо толще Ивановых.

А на канальце появилась капля. Быстренько её слизать, чтобы не потерять контакт головки с губами, Ася шире раскрыла ротик. Почти вся головка скрылась за нежнейшими устами, за которыми язычок полизывая каналец, добывал амброзию.

Язык же Дмитрия нашёл, что влага женщины, в отличии от соков супруги, питающейся фруктами и овощами, отдаёт горечью. Вылизав промежность начал совершать сарделькой подготовительные фрикции во влагалище.

Женщина, напрягая бёдра поднимала тело навстречу пальцам, и даже сама не заметила, как пенис залез ещё глубже в ротик.

Влагалище уже просило полного соития, трепетало от каждой фрикции пальцем.

— Вот тут Юля первый раз стояла. Хочешь так же как она?

Головокружение от прилившейся крови, экстаз соития мешали женщине адекватно оценивать ситуацию, она просто повернулась к стене и прижалась всем тело к ней. Дмитрий чуть притянул попку к себе, придерживая ствол подвигал головкой вдоль щели.

«Должно быть поршень в машине так же плотно входит в цилиндр. Как там Ваня говорил, хорошая компрессия — залог отличной работы двигателя. О бес, тебя дери! О чём я думаю? Да вот же о чём! Писька моя — цилиндр, член Димы — поршень. А компрессия…. И компрессия великолепная! Но полностью ли он вошёл? Вроде только по краю движется! Подмахну-ка я…. Ой…, ой…, ещё чуток. Господи! У меня влагалище кончилось, а члена вон еще сколько. Больно, Господи! Больно же! Нет не буду подмахивать…. О-о-о… какая компрессия у нас с Димкой. Юлечка сестрёнка, как же ты вначале страдала то. АЙ! Что это ещё? Ай, мамочка, помо…»

Струя спермы несколько раз подкинула обмякшее тело женщины. Дима поймал падающую Асю, присел на край тумбы, посадил женщину себе на колени.

— Плохая из меня партнёрша. Да? — Вернувшееся сознание Аси смогло составить предложение.

— У нас с тобой ещё месяц отдыха впереди, напрактикуемся.

— Сюда никто не зайдёт? Особенно мальчишки?

— Мальчишки спят ещё, а взрослые поняли для чего мы покинули их.

— Ты хочешь сказать, что абсолютно все знают?

— Не знают Надя с Людмилой. Но они как ты понимаешь не пойдут по дому.

— А к остальным вы подходили и говорили, за чем мы сюда идём?

— И как ты себе это представляешь?

— А чо вопросом на вопрос отвечаешь?

— Так как?

— Даже понятия не имею.

— Ладно. Я шучу. Никому мы не сообщали. Ну зашли бы, услышали бы наши стоны, деликатно ушли бы прочь.

— А ты тоже стонал? Я не слышала.

— О! В твоей девичьей пиздёнке мой хуй как поршень в цилиндре с хорошей компрессией.

«О, Господи! Я что это вслух говорила? Не фига себе я улетела».

— Я сегодня ночью вообще то ждала, что, Юля придёт за нами. Дим, только никому ни слова. Ни Юле, ни тем более Ивану.

— О чём?

— Я в ту ночь соврала, сказав, что у меня оптимальный для зачатия срок. А на самом деле я, как только увидала снимки с тобой, подумала о зачатии от тебя. И эти дни самые лучшие для этого.

— Будет ли это честно перед Иваном, Юлей?

— Конечно нет, не честно. Но беременность от Вани происходила с частыми болями, угрозами выкидыша. Так я хочу узнать может я сама такая негодная, или у Ивана что-то со спермой.

— Ты как хочешь, но Юле надо сказать, а вот супругу не стОит знать.

— Я ведь как пришла к мысли о плохой сперме. Свекровь тоже говорила, что очень тяжко выносила Ваню. А как узнала, что Марина даже не заметила, как ходила, так подумала, что возможно не все люди подходят друг к другу.

— Ну, что ж значит весь месяц будем тебя оплодотворять. Ивану значит пока не даёшь…, хотя в попу то можно…. Только не говори сейчас про внематочную беременность, а то у меня живот заболел, когда Юля сказала о твоих опасениях.

— Да это я тоже шутки ради ляпнула. — Она посмотрела в интернете об этой информации, поняв, как наивно ошибалась, решила свести это в шутку. — Видишь какая оригинальная получилась байка.

— А Иваныч с Розой точно пообссыкались.

— Она и им сказала? Что меня в попу?

— Ага, теперь бойся Иваныча, он молоденьких любит, особенно их сладкие попки.

— В смысле…. Вы тут…. Вы тут…, что совсем с ума посходили?

— Не все конечно. Литиция ещё в здравом уме. А Паша… так это… он так же на молоденьких посматривает.

— Видимо… Господь меня специально… свёл с вами. Я такая блядь стала…. Почему? Почему? По кочану! Не скажу. Где там наши половинки?

— Пойдём к ним, посмотрим, что они там ремонтируют. Однозначно поршень притирают к цилиндру.

Поздно вечером, после посиделок у очага, специально изготовленного на открытом месте, где можно зажарить не только животное на вертеле, но и картошечку потаскать из-под золы кострища, с обильным возлиянием напитков разной креплённости, когда мальчишки пошли спать в домик для слуг, где удобные кровати и баба Литя, как стал называть Литицию Олег, рассказывала страшные истории, Константин отвёл Алёну в сторонку.

— Совсем ты, мать, постарела. Сколько мы с тобой не виделись? Почти пятнадцать считай. Вот встретил бы тебя не узнал бы.

— Да не молодеем, Костенька. Дело к полтиннику подошло. Да и тяжкие работа, быт… всё сказывается. За то вас с Маришкой года не берут. Да и подлечился ты говорит. Уже и обрюхатил жену. Как ей не страшно в таком возрасте рожать.

— А мы и на следующий год, даст Бог зачпокаем. Сама то чо одного родила? Если бы у меня в то время фунциклировал, я бы Маришку каждый год брюхатил.

— Да-а-а-а. Тогда на тебя тяжело было смотреть. Хуже смерти выглядел. А одним обошлась потому как еле выносила Иванушку. Много раз уже прощалась с ним, думала ну, вот сейчас скину. А Марина тогда начала: «Отдай Сашеньку. Себе родишь!» знаешь, как страшно стало. Потом конечно были беременности, но я б не выжила, оставила б сынульку сиротой. А Андрея нет, не ревновала. Ты же помнишь, как в детдоме он то с одной, то с другой, а я его ревновала поначалу. Потом как-то привыкла, начала принимать его неверность как обыденное. И ты тоже такой кобель стал. И Маришку ебёшь и Розу. Все вы мужики одинаковые….