Телепорт

— Причина?

— Я… ног… не чувствую.

— Ну вот. Заёб любимую. Тогда до завтра никаких потрахушек.

— А па са…па…тке?

— По сопатке? За что, любимая? Обоснуй.

— Ну ты хотя бы вынь его…, отнеси меня…. Родненький, я тоже….

— Что тоже?

— Влюбляюсь…. Сейчас произнесу. Лю…би…мый. Поверь, мне это слово даётся тяжко.

— А я по-твоему, разбрасываюсь? Ты всего лишь третья девушка, которая услышала в свой адрес это слово. — Девушка безучастно сидела на биде, мужчина омывал её промежность.

— Я ещё скупее — ты второй. Не помню говорила ли я маме, папе в таком плане это слово.

— Я говорил и сейчас говорю, когда мысленно разговариваю с покойными родителями. Может под душ встанем? Я потный…. Ну, вот ты уже стоишь на ногах.

Долго они мыли друг друга, похихикивая омывали чресла, договорившись не возбуждать партнёра, наконец-то закрыли смеситель. Юля укуталась в халат, Дима надел трусы и брюки.

— Юль, следующую ночь спим у меня. Справедливо?

— Как скажешь…, любимый. — Запнувшись, докончила предложение. — Омлет из шести яиц с беконом и сыром для тебя и овощной сок для меня.

— Яволь, герр экселенс!

— Шпрехен зи дойч?

— Найн, найн, май фрау. Ай спик инглиш…. Правда в пределах школьного обучения. Где у тебя овощи?

— Вот…. Дим, не лапай…. Ай, щекотно же…. Ты меня сначала покорми, раз взялся, потом трахни. Меня трясёт уже — кушать хочу…. Или сперму покушать? Ха-ха-ха. Ай! Димка, перестань.

Так балуясь они наконец сели завтракать. Дмитрий отделил от омлета треть, не принимая возражений, грозно хмуря брови, заставил Юлю поесть.

В магазине спорттоваров Дима объяснил продавцу что он хочет выполнить. Попытавшегося всучить весь набор альпиниста, манагера, приструнил грозным взглядом.

— Хватит тридцати метров веревки, карабинов парочку и пару зажимов. Нам только спуститься и подняться из колодца. По паре наколенников и налокотников, страховочный пояс для девушки…. Нет шлемы не нужны.

Юля дома надела старые джинсы, которые покупались, когда она была явно полнее, потому что пришлось применить ремень им в помощь. Заезд к нему домой для переодевания в плотную одежду не обошелся без секса.

— Димочка, любимый, какой же ты ненасытный! Ну, давай бери меня…, бери.

— Юленька, любимая, — пересмешничая её — ты такая аппетитная, и ненасытная. Давай я тебя выебу, давай!

— Ах…, я пошлая…, трепещу от твоего ВЫЕБУ. Бр-р-р-р, аж дрожь чувствую. Это что мы прямо в прихожке…? Получается то самое — где сгрёб, там и съёб? А если я…, ай, больно…, а если я джинсы обоссу? Дай я хотя бы их скину…. Ах, тише! Буйвол… Бык… Жеребец… Ой-ёй, ой-ёёёй!

В прихожке, у дверей, Юля стояла прижатая грудью к стене, упавшие джинсы и шёлковые трусики болтались на щиколотках. Одежда мужчины так же не красиво скомкалась на ногах, пряжка ремня, металлическими частями отсчитывала количество фрикций. Дмитрий таранил женщину резкими фрикциями, с крохотной остановкой в апогее толчка, затем опускался вниз-назад и мгновенно подбрасывал таз вверх и вперед. Девушка так и продолжала называть его самцом животных, чередуя эпитеты охами, ахами.

Проходящие мимо соседи, пенсионеры Пётр Васильевич и Мария Семёновна остановились, слушая изначальные речи любовников. «Он её опять сношает!» — сказала старушка, «Может это другая?», «Нет, тот же голос, те же выражения. Я запомнила! Вот только не понятно, зачем в прихожей то каждый раз? У него же есть кровать, диван!» — изоляция в доме требовала улучшений. Стояли долго, каждый думал об одном и том же. Васильевич повёл супругу домой. У них такая же прихожая, такая же звукоизоляция. Пыл правда не тот, не то что у молодых людей. Но супруг сориентировался на звуки от соседей и в такт им трахнул заслуженную учительницу Советского Союза.

Когда через два часа, пообедав молодые люди вышли из квартиры, попавшаяся им Мария Семеновна поздоровалась, и залилась краской. «Действительно самец! О, Господи, какая же у дамочки удовлетворённая улыбка отъёбанной, прости, Боже, сучки!»

«Какой-то склероз у бабули. Видимо путает давнишних подружек Димы со мной. Я ведь только однажды стояла в прихожке.» — Так же краснеет девушка.

Бросив авто у того самого приметного валуна, молодые люди пошли пешком по ориентирам, всплывающим в памяти Димы. Шли около получаса, вдыхая хвойный аромат кавказкой ели.

Что-то предчувствуя, находясь в каком-то наитии, Дмитрий подошёл к обрыву в пропасть. Солнце хорошо освещало ту площадку, указывало на необычность стены у неё. Закрепив конец веревки о ствол дерева, мужчина сбросил конец на уступ. Да глазомер не подвёл, верёвки хватило.

— Юль, я слезу. Осмотрюсь. Позову тебя.

— Мне то зачем туда спускаться?

— Ещё не уверен, но думаю твоя помощь мне понадобится. Боишься высоты?

— Не очень. В детстве лазала по руинам недоконченных домов.

— Вот давай я тебе пояс…

— Верности…?

— Страховочный… застегну. Смотри как я спускаюсь, учись…. Ну, ты же у меня гимнастка, руки сильные…. Хи. Член плотно сжимала. Хи-хи.

— Сжать…? Ух ты, мой йети! О! Какие кокушки…. Всё-всё, спускайся. Надо будет — приду тебе на помощь.

Юля знала, что не надо смотреть на дно пропасти, обещавший смерть упавшему с такой высоты. Поэтому отвлеклась на созерцание того как Дмитрий спускается по канату. Даже слегка возбудилась, глядя на вздувшиеся от напряжения вены предплечья, ассоциирующиеся с извивами лиан на пенисе.

Дмитрий встал ногами на уступ, понимая абсурдность своего действия, подпрыгнул, проверяя твёрдость скалы. Затем провел руками по камням стены. Было какое-то отличие вон того участка от этого бархатистого. Да, там в мелких расщелинах, рос мох. Этот аркообразный участок был абсолютно безжизненным.

— Юля! Спускайся.

На него посыпался мелкий мусор, хвоя ёлок зацепившаяся в щелях. Показалась круглая попка в ремнях страховки, затем спина. Однако, как только тело полностью повисло на канате, Юля взвизгнула, выказывая пропасти свой страх. Эхо быстро вернулось, ещё сильнее пугая девушку.

— Успокойся, ты храбрая девушка, тебе уже приходилось повисать на руках. — Внушал Дима. Юля действительно успокоилась, аккуратно перебирая руками канат, спрыгнула на уступ.

— Ну и что тут интересного?

— Я не буду говорить. Сама посмотри, выскажи своё мнение. Потом сравним.

Проведя ладонью по стене, Юля решилась приложиться к ней ухом. Щека касалась необычного материала. Юля взвизгнула, Дмитрий сильнее сжал канат пальцами — уступ начал своё движение вниз. Достигнув нижней точки остановился. Вспыхнул «экран», он светился гораздо ярче известных им мониторов, перекрывая блеском солнечный свет. В тот же миг уступ начал уходить из-под ног. Юля резко нажала на монитор указав третью точку от яркого центра. Дима, догоняя её сложил три и четыре точки, отметив семь точек на мониторе. Площадка замерла. Хотя они и были привязаны к канату, но испустили вздох облегчения. По экрану поползли письменные символы. Юля сообразила выбрать кириллицу.