Флагелляция в светской жизни

Марина не могла его не заметить. Она, не говоря ни слова, заткнула девушке рот ее же собственными трусиками. Ткань продвинулась так далеко, что вытолкнуть ее языком не удавалось. Марина заметила:

— Теперь ты выглядишь просто смешно: щеки раздуло, губы оттопырены. Будешь носить свое грязное бельишко во рту, пока я не выну его. Поняла? — Оля кивнула. — Можешь прикусить их, чтобы не портить за зря губки. А я продолжу:

Она показала жертве длинную линейку, видимо, припасенную заранее. Оля вся сжалась, но нежные поглаживания заставили ее чуть успокоиться. Ягодицы горели и ныли, но это было приятное чувство: она ощущала себя ребенком, о котором заботится старший, которого наказывают с любовью, чтобы впредь оградить от ошибочных поступков. Только это (да еще воспоминания) и успокаивало. Удары линейки оказались более чувствительны. Одним, особенно сильным, Марина рассекла кожу на левой ягодице и сказала будто сама себе:

— Ну что ты будешь делать! Придется твоей попке выглядеть симметричной!

И тут же добавила порез и на другой дольке. Вскоре не осталось места, где ее полушария не ощущали бы последствий порки. А Марина все продолжала, добавляя линейкой все новые и новые красные полоски. Другой рукой она несильно сдерживала дергавшуюся подружку, не надеявшуюся (да и не желавшую) вырваться. И мало-помалу Оля поняла, что возбуждение никуда не делось; подавленное болью, оно теперь вновь вышло на первый план. И порка только добавляла ему остроты. Ее пещерка уже намокла, первая капелька упала на пол: А Марина, отложив линейку, вновь начала орудовать пальцами. Нескольких движений в интимном месте оказалось достаточным, чтобы Оля забилась в оргазме — еще более остром, чем те, которые она получала обычным путем, в постели. Ее стоны выбивались из-под кляпа, но пошевельнуться девушка почти не могла: руки Марины сильно сжимали ее, не давая приподняться. Потом та вытерла пальцами дырочку подруги и, улыбаясь, облизала их, получая искренне удовольствие.

— Видишь, как хорошо вышло! Наказание пойдет тебе на пользу: И оно не последнее. Ведь тебе понравилось, испорченная девчонка?

Оля покраснела как никогда. Ей было очень стыдно. Но: она испытала настоящую радость — не только от оргазма, но и от самой порки. И теперь Марина в ее мире занимала место родителей — место сильной руки, дающей и карающей. Она чувствовала опору, еще недостаточную, но дающую надежду.

Марина отвела послушную Олю в ванную и сделала ей холодный компресс. Затем она решила накормить пленницу. Сидеть та не могла; ела стоя на коленях на полу, причем из рук Марины (запястья Оля должна была скрестить за спиной). Закончилось все новым приемом "лекарства". До кровати Оля дошла с трудом и почти упала на живот, сразу провалившись в сон.

:Теперь доза была небольшой и пробуждение наступило скоро. Но что-то сразу показалось пленнице изменившимся. Она чувствовала странную легкость, имевшую, как оказалось, физическое объяснение. Марина подошла к ней и погладила по голове. Тут-то и обнаружилось, что ее пальцы скользят по гладкой поверхности. Оказалось, что Оля обрита наголо. Это вывело девушку из равновесия; но при попытке вскочить она потревожила недавние шрамы на попке. А Марина сурово прижимала ее обратно к ложу:

— Ты еще не закончила искупать свою вину. И никуда ты отсюда не пойдешь. Я забрала всю одежду. А вот и твои трусики!

На сей раз она не ограничилась тем, что заткнула Оле рот; широкая полоса ткани гарантировала, что та не сможет вытолкнуть комок белья изо рта. Марина весело потрепала девушку по щеке:

— Теперь надо заняться твоим физическим состоянием. Ты много времени провела в постели; будем тренироваться!

Пошатываясь, Оля прошла в гостиную, откуда была вынесена вся мебель. Здесь устроили что-то вроде спортивного уголка. Нагая, чувствующая себя открытой и беззащитной, она была вынуждена проделывать все упражнения, которых требовала Марина. Действительно, некое подобие сил к Оле вернулось, но вместе с этим — и неимоверная усталость. Несколько раза она сбивалась с ритма — в приседаниях, растяжках и наклонах. Всякий раз Марина это хладнокровно отмечала. Потом отвела подругу в ванну и поставила под холодный душ:

— Стой прямо! Это тебя освежит. Не бойся, не простудишься.

Оля не посмела ослушаться и, стиснув зубы, вытерпела холод. Марина тотчас же растерла ее махровым полотенцем и приказала следовать к столу. Она неплохо готовила, но в этот раз превзошла сама себя. Оля ела, как и в прошлый раз, стоя на коленях, из рук подруги. От предыдущей трапезы эта отличалась тем, что завершилась обычным десертом, а не приемом снотворного. Марина приподняла ее подбородок двумя пальцами:

— Теперь перейдем к активной жизни. Ты созрела, чтобы вернуться к ней. Смотри, я ничего для тебя не жалею! Это, конечно, и эгоизм, но прежде всего — любовь. — Она поцеловала подругу. — Неужели ты не хочешь ответить тем же? У тебя есть я, у меня — ты. И этого вполне достаточно. Так?

Оля еле заметно кивнула. Она понимала, чего стоило Марине такое поведение. Но ее, вероятно, всегда влекло к чему-то подобному. И Олю тоже: Ей нравилось быть покорной воле сильной подруги. И нравилось чувствовать себя виноватой, наказанной: Марина удачно выбрала момент. Через несколько минут Оля уже лежала у нее на коленях, приготовившись к наказанию за нерадивость в упражнениях. Теперь ей пришлось еще и считать удары. Марина шлепала несильно, но достаточно уверенно, чтобы дать наказуемой почувствовать свою власть. И Оля опять чувствовала, как загорается незримое пламя у нее между ног.

Неожиданно экзекуция прекратилась. Оля должна была поблагодарить за нее, что и сделала, запинаясь. После этого Марина уложила подругу на кровать, заткнула ей рот и привязала ноги и руки ремешками к стойкам:

— Ты была очень послушной и заслуживаешь поощрения. Оно на первый раз будет значительным. Расслабься и приготовься!

Она продемонстрировала девушке большой пластиковый вибратор, которого Оля раньше не видела. Облизав носик "игрушки", Марина вставила ее в открытую дырочку. Впрочем, никакая посторонняя смазка не требовалась: влаги оказалось вполне достаточно и вибратор вошел легко. Марина слегка пошевелила им внутри и осталась реакцией подруги. Стоны Оля сдержать уже не могла, отдельные звуки доносились из-под кляпа. А когда вибратор был включен:

Марина вышла на несколько минут, а ее пленница переживала самые сладостные мгновения в жизни. Она кончала раз за разом; горящая попка ерзала по постели, и боль от минувшего наказания добавляла возбуждения, усиливая эффект вибратора. Когда хозяйка вернулась, она несколько секунд наслаждалась стонами подруги, а затем вооружилась вибратором меньших размеров. Под ягодицы Оли была подложена небольшая подушка, затем первый вибратор вновь заработал, а второй Марина нежно начала продвигать в задний проход девушки. При этом она вынуждена была прижимать талию Оли к кровати — та слишком явственно двигалась под воздействием "игрушки". Болезненность проникновения в задницу была ничтожна сравнительно с удовольствием. Когда заработали оба приборчика, Оля начисто утратила рассудок. Существовал только экстаз, восторг, выросший из боли, из послушания, радость, пришедшая извне, принесенная возлюбленной.