Анна Миллер - Вебкам

У нее не замирало сердце от мысли о свадьбе. Более того, она не могла даже представить себя в свадебном платье! Ведь все нормальные девочки мечтают о свадебном платье, представляют каким оно должно быть. Арина же даже если сильно напрягала фантазию, с которой у нее проблем, в общем-то, не было, – не могла представить себя в роли невесты. Более того, если бы у нее кто-нибудь спросил о ее самом страшном сне, она бы ответила: «Сон, где ее выдают замуж». Он снился ей много раз. И всякий раз она спасалась бегством. Просыпалась она в холодном поту и мокрая от слез. Как бы прокомментировал это дядюшка Фрейд – доподлинно неизвестно, но, думается, было бы о чем поразмышлять.

В момент, когда Сергей – так звали молодого человека – озвучил Арине свое предложение, она не смогла подобрать нужных слов, чтобы объяснить свои мысли и чувства, поэтому сказала банальное: «Да». А у самой началась паника: ведь она с девчонками серьезно настроилась ехать поступать в Питер. Никакое замужество в ее планы не входило. Но паника затихала стоило только ей посмотреть на него: высокий, статный, правильные черты лица, сильный, но в то же время такой трогательный в своей искренней радости. Его сослуживец и друг, который с удовольствием способствовал их с Ариной сближению был тоже очень рад за друга и случайно поведал о планах ее избранника на ближайшее будущее: она переедет к нему, переведется на заочное отделение в Академию и, не откладывая в долгий ящик, нарожает ему детишек. У Арины никогда не было панических атак, но в этот момент, ей показалось, что она началась…

Она выросла в семье военного. И, возможно, именно поэтому у нее никогда не было радужных фантазий о браке, потому что она понимала, что свадьбой ни одна история любви не заканчивается – с нее все только начинается. Все эти переезды, готовность каждый раз с нуля на новом месте создавать уют и вить гнездо, не принадлежать себе – это нужно иметь или прирожденный талант, как у ее мамы, или иметь высший уровень осознанности и быть к этим тяготам, к этой рутине готовой. Она была не готова. А, возможно, и в принципе для этого не создана. Для чего тогда создана – ей было не известно, но точно – не для этого.

Ночь накануне мероприятия и его последующего отъезда они провели вместе. Дешевая гостиница. Насмешливые взгляды администратора. Маленький номер. Теплые нежные руки, сильные плечи, горячие губы и боль…

Утром она проснулась первая. Приподнявшись на подушке, она с нежностью во взгляде рассматривала своего мужчину… Он спал. Дыхание тихое. «Такой красивый, такой хороший и такой…не мой…» – ледяной волной ее обдало осознание истины. Эта холодная мысль застала врасплох. Первое желание Арины было уговорить себя, что так быть не может. Она год просто сохла по этому парню! Сколько ночей она не спала, вспоминая тот его невинный поцелуй? Сколько слез пролила в подушку и стихов написала за это время!

«Обманулась? И его обманула? Господи, какая же ты сука, Арина…», – лишь одна мысль крутилась в голове.

Арина сидела на подоконнике открытого окна и красила ногти на ногах. Там же стояла пиала с подтаявшим пломбиром, который подруги усердно уничтожали уже четвертый день. На матрасе, лежавшем на полу валялась Аленка, задрав ноги на стенку. В одной руке у нее был учебник истории, в другой – сахарный рожок.

– Блин, как я ненавижу учить даты!

– Учить надо было раньше. А сейчас – повторять, – изрекла Арина, отправив в рот прохладную молочную пену, и вернулась к педикюру.

– Не парь мне мозг. Ты как включишь режим «всезнайки» – хочется тебе в глаз плюнуть! – загоготала Аленка.

В ответ Арина облизала ложку и показала язык, скорчив рожицу. В комнату вошла Рита с пиалой, наполненной пломбиром, и уселась в позу лотоса на пол напротив Алены.

– Так и что, завтра, если по сочинению результат будет нормальный – ты принята?

– Угу. Но если меньше четырех баллов – я в пролете.

– И что делать тогда? На другие отделения – поздно. Ты же ничего не стала сдавать.

Алена свалилась на бок и тоже уселась.

– Скажи же: это даже хорошо, что этот мудак нам мозг не канифолил? Хоть время не потеряли, – обратилась она к Рите.

– Везет же людям… А тут: «Надейся и жди! Вся жизнь впереди!» Но если же пролечу…

– Что, к декану под крыло встанешь? – вытирая рот после мороженного, с видом объевшегося сметаны кота, протарахтела Аленка.

– Нет. На платное пойду.

– И где бабло возьмешь? – невозмутимо продолжала рассудительная Рита. – Рисовать начнешь?

– Работать буду.

– Работать мы все будем. Но где ты собираешься работать так, чтобы тебе и на жизнь, и на оплату общаги хватало, да еще и на учебу откладывать, да еще и на очном при этом всем учиться? – не вынимая изо рта палочку от эскимо, рассуждала Аленка.

– Что, бабенции, пойдем на «дело»? Грабанем банк!

– Ладно! Будем надеяться, что Ариночка все-таки поступит на бюджет, – сказала, поглаживая себя по голове Арина.

Рита пафосно подняла в воздухе пиалу с мороженным, словно бокал с шампанским.

– Ну, за бюджет!

Небольшая аудитория была наполнена гулом абитуриентов. Уверенной походкой вошел декан. Все затихли.

– Ну, что, орлы, приветствую! Сразу к сути. Сначала называю фамилии тех, у кого в оценках четыре и пять…

Арина сидела не шелохнувшись. Так боялась прослушать свою фамилию. В голове лишь крутилась мантра: «Пожалуйста, пожалуйста»! В тот момент, когда декан сделал паузу и Арина поняла, что первый список зачитан, а ее имя осталось не названо – девушку замутило.

– Теперь те, у кого тройки-четверки.

Арина ничего не слышала. Она уставилась на губы декана, будто надеялась прочитать по ним свою фамилию.

– И напоследок…Фирсова, Лебедева и Лопушко могут подойти ко мне в кабинет и написать заявление на апелляцию, если пожелают. Остальные – можете быть свободны. Завтра будет вывешен приказ о зачислении.

В тот момент, когда Арина вошла в кабинет декана, она чувствовала себя вне своего тела, словно наблюдала за собой же со стороны. И то, что она видела было каким-то жалким и невзрачным. И точно происходило не с ней… Декан кивнул ей в сторону стула.

– Я не верю! Этого просто не может быть!

– Отчего же не может? Все может быть. Возможно, ты переоценила себя. Это тебя и подвело.

– Нет. Но спорить я не буду. Вы сказали, что я могу написать заявление на апелляцию. Давайте.

– Не буду ходить вокруг, да около: оно тебе не поможет.

– То есть как – не поможет?

– Ну вот так. Я просто хочу сэкономить твое время.

– Вы поразительно заботливый человек!

– Я, действительно, могу быть очень заботливым, если вижу взаимность. Если только ты не будешь упрямиться, а поведешь себя, как умненькая и любезная девочка, твоя фамилия появится в Приказе на зачисление.