Яна Тарьянова - Ларчик для Алмаза

Пролог

– Получается, я Шольта выгодно женил? – усмехнулся полковник Новак. – Откроешь второе кафе, потом третье, потом седьмое, десятое – и уже миллионер.

– Какое там седьмое! – отмахнулся Ахим. – Не собирался я ничего открывать, это мне в Фонде развития гендерного бизнеса помещение предложили. Без арендной платы. На три года. У нас мало предпринимателей-омег, а тех, кто с льготным налоговым статусом, вообще по пальцам одной руки пересчитать можно. Проще брать на работу и людей, и бет, отдавать государству больше денег и не ломать голову над сопутствующими проблемами. Я уже подумывал соскочить, но недавно парламент принял ряд поправок к законам, и льготный налоговый статус расширили. Если у меня будет два кафетерия и штат больше десяти сотрудников, можно нанимать и бет тоже, но не свыше пятидесяти процентов персонала. В Фонде меня умоляли это помещение взять, мы с Шольтом три раза ездили, смотрели, прежде чем дать согласие. Место очень и очень сомнительное – в плане выгоды. Там когда-то была благотворительная столовая, потом закрылась – после введения адресных продуктовых наборов. Открылась льготная аптека. Проработала пять лет, закрылась, когда все аптеки города начали выдавать лекарства по социальным рецептам. Дом попытались приспособить под офис, но он слишком маленький. Тогда Фонд решил его сдать в аренду по прямому назначению. Система вытяжек рабочая, после косметического ремонта помещение будет соответствовать всем санитарным нормам.

– Ну и хорошо, – сказал Новак. – Без арендной платы, без скверной репутации – там же не притон раньше был, чтобы заходить боялись. Раскрутишься потихоньку.

– Не притон, факт. Но благотворительная столовая в этом отношении ничем не лучше – тот, кто помнит, за версту обходить будет, – вздохнул Ахим. – И еще один минус. Вокруг частные дома. Это не наш контингент, да и плотность населения маленькая. В двух кварталах банк, макаронная фабрика, цепочка мелких контор. Будут ли они доходить до кафетерия? На фабрике столовая. В банк привозят готовые обеды, в холле стоят кофейные автоматы. Неподалеку автомойка, ниже, если пройти по переулку к реке, корпус госпиталя МЧС. В общем, окружение не вдохновляет.

– Переулок там какой? Название? Вечно путаю… Насыпной или Линейный?

– Насыпной.

– Он более оживленный. За госпиталем маленький пляж. Будут по дороге к реке пирожки покупать.

Ахим пожал плечами:

– Сомневаюсь, что это принесет стабильный доход. Но я уже подписал договор, помещение ремонтируют. За весну-лето пойму, светит ли мне какая-то выгода. Может быть, уйду ощипанным, с убытками.

– Из госпиталя тоже ходить будут.

– Думаете, будут? Там же столовая. И разгуливать никто не позволяет.

– Это реабилитационное отделение. Выздоравливающему каши мало, пирожками закусить – в самый раз, – ободрил Новак. – Вот, Матеаш тебе подтвердит. Матеаш, подтверди.

Глава городских огнеборцев, перешагнувший через порог, ответил на рукопожатие Новака, вник в тему и согласился:

– Да, там выйти-войти можно, режим не строгий. У меня и здоровые и больные едят хорошо. За вашими пирожками народ потянется.

Следом за главой огнеборцев в кафетерий вошел альфа в темно-синей форме с капитанскими погонами и ребенком на руках. Ахим сразу же отметил, как изменилась атмосфера. Волки напряглись, приготовились сцепиться с чужаком – даже Новак не удержался от гримасы. Симпатяга-рысь осмотрел псовых прищуренными зелеными глазами, уселся за столик, не спуская ребенка с рук. Рысенок – лет трех, не старше – недовольно вертел головой в вязаной шапочке, смешно помахивая декоративными ушками. Альфа поправил вязаное ухо, придержал яркий желтый сапожок, чтобы мальчишка не пинал столик, и перевел взгляд на Матеаша.

– У меня остались вопросы, которые я хочу задать в неформальной обстановке, – проворчал тот. – Ты переезжаешь в Ключевые Воды, потому что врачи порекомендовали сменить климат для здоровья ребенка. Почему не к морю? У нас совсем не здравница. Летом пыль-жара, река качеством воды не блещет.

– Здесь есть семейный детский сад, который держит пара рысей, – капитан ответил спокойно и звучно. – У них хорошие рекомендации, мне их посоветовали в яслях, куда Братислав ходил в Хвойно-Морозненске. Я с ними несколько раз созванивался, нас готовы принять. Там можно оставить ребенка с ночевкой. Ни в Новозарянске, ни в Лисогорске – в тех местах, куда еще предлагали оформить перевод – не было ничего похожего.

– Почему ты не состоишь в браке? Где второй отец?

– Он с нами не живет, – так же спокойно сообщил альфа. – Он одиночка. Древесный барс. Ему некомфортно в партнерских отношениях, он не захотел обременять себя формальностями.

– Эк тебя угораздило, – покачал головой Матеаш. – Барс. Слышал я про них…

И посетители кафетерия, и Ёжи со Славеком притихли, внимательно улавливая каждое слово разговора. Маленький брысь почувствовал взгляды, заерзал на коленях отца, издал недовольный звук, похожий на скрип. Ахим спохватился – «ведем себя как свиньи, честное слово!» – встал и подошел к собеседникам.

– У нас есть детский столик, – сообщил он. – Всего один, для моей дочери и ее приятелей. Вот, посмотрите – там удобные детские стулья. Если хотите, вашему сыну принесут молочный коктейль и творожный рулет. Никаких химических добавок, все натуральное.

Рысь и брысенок проследили за его рукой. Ахим указал на маленький стол, за которым Катарина обычно заседала с двойняшками Мохито. В хорошую погоду детей было не утащить с веранды – встречались нечасто, начинали лопотать о чем-то своем на лисье-медвежьем наречии, обрывать искусственную зелень и возводить баррикады из табуретов. Зимой Ахим их из кафетерия не выпускал и обустроил крохотный уголок, из которого вечно приходилось выгонять спецназовцев – усаживались на столик, а по детским стульчикам раскладывали оружие. Как будто не было другого места!

– Спасибо, – рысь одарил его солнечной улыбкой. – Брайко не будет есть, если я сам его не покормлю. Ему здесь непривычно. Может быть, позже, когда я закончу разговор.

Ахим мысленно выругал себя – у мелкого наверняка стресс от переезда, от обилия новых впечатлений. У любого будет стресс, а если у котенка второй папаша – древесный барс, то странно, что он еще не бьется в истерике. Вероятно, врожденная рысья общительность уравновешивает букет фобий, присущий барсам.

Возле столика нарисовался Славек – не выдержал, видно было, что изнывал от любопытства. И как его ругать? Коты везде редкость, и на севере, и на юге – кроме ХМАО, Хвойно-Морозной Автономной Области. Когда-то, перед Первой Зимней Олимпиадой-80, было решено сформировать пять команд: лисы, люди, рыси, медведи и волки.