Алексей Левин - Больше боли. Книга 3. Без/болезненно

Потом мысли мои стали менее романтичными. Во-первых, я вспомнил, как рыцари выглядели и что надевали. Получается, в своих тяжеловесных доспехах на коня самостоятельно они не могли залезть. У них был… гм… слуга, помогающий взобраться на коня? Сразу уже как-то не так пафосно, когда какой-нибудь вассал кряхтит, подсаживая тебя за металлический зад, а ты гремишь там всем, чем только можно, словно пустая консервная банка.

Я прыснул от собственных мыслей, достал пачку сигарет. Небосвод над головой был еще наполовину синим от уходящей ночи. В него упирались крышами многоэтажки за спиной. А впереди спускался кругами к порту город. Здесь действительно очень живописно. Вряд ли бы я видел эту красоту, если бы прожил здесь всю свою жизнь. Но когда вокруг тебя только серые линии проспектов и хрущевок, а единственное, что тычет в небо, это заводские трубы с ржавым дымом, невольно начинаешь задерживать взгляд на юном небе, румяном солнце, редких облаках. И так много моря!..

Первое, куда мы отправились, как только добрались до Новороссийска три дня назад, это побережье. С дороги все были пыльными и грязными – за пару десятков километров до нашего пункта назначения полил ливень и умыл нас от души. Потом бесчисленное количество раз была грязь от колес фур и машин, мимо которых пролетали соколы. В общем, море встретило нас, перепачканных, словно черти, со всем своим радушием.

Я отлип от байка, почти не чувствуя ничего, что было ниже пояса. Так далеко с ними я еще никогда не ездил, все затекло и не гнулось. Остальные ребята и в ус не дули – откатывали мотоциклы в траву, снимали шлемы, обменивались шуточками. Но все как один оглядывались на полосу моря за спинами. Море не могло не приковывать взгляда тех, кто открытую воду видел только в форме речушки или пересыхающего озера. Море блестело под солнцем и приглашало в свои волны.

Берег был переполнен отдыхающими. Мы не сразу нашли место, чтобы разместиться – отошли к самым кустам, переходящим в рощу. Потом по одному или парами ходили в заросли, чтобы стянуть с себя огрубевшую от грязи экипировку и сменить одежду на что-то более подходящее морской воде.

Но кроме моря, вкуса нагревшейся газировки из рюкзака и блестящих спин загорающих невдалеке людей мне запомнился Лега. Он вышел из кустов, расправляя на руке сложенную одежду, и я увидел, что все тело у него от груди и до колен покрыто татуировками. Ласточки, мотоциклы, дамы на метлах, цветы, волны, надписи на пиратских свитках – я настолько провалился в изучение всех символов, что были на нем, что завис с открытой бутылкой в руке, наверное, на пять минут.

– Что? – спросил он тогда, поймав мой пораженный взгляд. Растянул губы в смущенной улыбке.

Нет, у других ребят тоже были татуировки, как и у меня. Но у Леги они были в таких местах, что ни разу ни из-под одного рукава, ни в одной одежде не выглянули. Я вообще думал, у него их нет! А здесь целая картинная галерея.

– Ничего себе ты забитый! – только и выдумал мой мозг, сведенный наполовину от великолепия его тела, – я не знал, что ты настолько сильно увлекаешься татуировками.

– Ага, визжит, как сученька каждый раз. – Хихикнула Ника, тоже выходя из кустов. Я даже не рассмотрел, какой у нее размер груди по привычке, потому что все еще разглядывал изгибы татуировок на теле Леги.

– Да я как-то проспорил Нике, – Лега собрал свои волосы в узел на затылке. Протянул ко мне руку за бутылкой, я отдал, – что она никогда не сможет заработать себе на Харлея в тату-салоне. Видимо, надо было говорить «за месяц» или хотя бы «за полгода». Потому что через год она заявилась в «Абордаж» верхом на новом байке и потащила меня на свою пыточную кушетку.

– Ладно тебе, пупсик, я же знаю, что тебе понравилось. – Бутылка с газировкой перешла к Нике. Ника поморщилась от выпитого и тоже заколола на затылке волосы.

Я еще раз окинул взглядом забитую грудь Леги:

– Что, все за раз сделали?

Байкеры вдвоем прыснули.

– Я б скончался сразу. – Лега повернулся лицом к морю.

– Он так рыдал, – поддакнула вставшая рядом с ним Ника, – пришлось обезболивающее даже колоть».

Я подошел к ним, и все втроем мы направились к шумящим впереди волнам. В море уже плескались Сэм со своей подружкой, Витя и Бродвей. Еще трое из нашей компании сидели на песке, развалившись под солнцем.

– Да, не люблю, когда больно, – вздохнул Лега, – но татуировки люблю. Вот и приходится терпеть.

Я потом много раз вспоминал места, в которых у него татуировки. Наверное, сделаны так, чтобы в больнице никто из пациентов не видел. А то отношение известное к подобного рода украшениям тела. Ладно у медсестер, но если у врачей… Так и представил старушонку, которая катает заявление, чтобы ей сменили доктора, а то «этот-то сидел, поди, наверное! Весь в наколках!».

Я настолько увлекся своими воспоминаниями, что даже не сразу услышал знакомый рокот моторов. Бросил в урну дотлевшую сигарету, встал, торопливо отдувая от себя сигаретный дым. Приветственно махнул рукой показавшимся во дворе байкерам.

– Дарова, – Лега вскинул на меня свои светлые глаза, подняв стекло на шлеме, – ну что, готов?

– Всегда готов. – Я рассмеялся, мгновенно чувствуя, как ведет голову. То ли на старых дрожжах от выпитого вчера коньяка, то ли еще от чего…

– Тогда погнали. – Он кивнул на место за собой.

Я сел на байк, ощутив себя тем самым неуклюжим рыцарем в доспехах, которому вассал почему-то отказался помочь. Запоздало вспомнил, что надо надеть шлем и перчатки. Начал все это впопыхах делать, пока остальные ждали. Вечно со мной так, когда хочу произвести впечатление. Хотя какое впечатление может оказать человек, сидящий сзади на мотоцикле, если он не девушка в обтягивающем кожаном костюме?

Соколы выбрались на окраину города, встали на крыло. Понеслись навстречу разгорающемуся дню по почти пустынной трассе. Я смотрел в спину Леге и кусал губы. Такой невозможно близкий и одновременно с этим далекий, словно северный полюс на соседней натуральской планете. Сильно ли бьют байкеры, если поцеловать одного из них? Если несильно, я готов потерпеть. А если сильно – то не в первый раз. Вот бы Лега знал, о чем я думаю, когда внешне равнодушно дотрагиваюсь до его плеча, седлая байк. Наверное, скинул бы одним ударом локтя. Сразу в сердце и на обочину.

Я тяжело вздохнул, отрывая взгляд от его плеч в кожаной куртке. Нас обогнал спортивный байк Сэма, и я невольно остановил взгляд на его спутнице, приникшей против всех правил слишком близко к его спине. Его подружка (если честно, я не особо запомнил ее имени, потому что Сэм менял девушек слишком часто) обняла байкера, прижавшись грудью к нему, перекрестив руки где-то у него на животе. У спортивных мотоциклов сиденье пассажира немного выше, чем водителя, и можно было бы списать на то, что это ее так прилепило к нему не простой плотской страстью, а банальным недостатком места между двумя сиденьями.