Алексей Иванов - Т.Н.

Философски обращаясь уже не только к Банану, но и к каждому:

– Ты игрушка в руках обстоятельств! Пойми! И то, какие будут возникать вокруг тебя и с тобой ситуации зависит только от недо-совершенства твоего внутреннего мира. Чтобы тебе это показать. А если ты не обращаешь на это внимания, да ещё и пытаешься оправдаться, когда тебе кто-то на это указывает, ты просто пытаешься сбежать с урока из Школы Судьбы и упускаешь возможность роста. Не понимая главного – это не ты так поступил! Это было следствие твоей конструкции. Тебя использовали, как заготовку. Для того, чтобы ты поступил именно таким вот образом для каких-то своих целей: для корректировки судеб других людей, с которыми ты начинаешь взаимодействовать. А ты ещё и упорно пытаешься этого не замечать! Чтобы не перестать быть именно такой заготовкой. Побуждая поступать с тобой примерно таким же образом снова и снова. С новыми героями. В твоём случае – с героинями. Чтобы ты так и не понял в чём тут дело. В тебе! Думая, что жизнь это некое удивительнейшее приключение! А не прикладная наука жизни, если ты начнешь обращать на себя внимание. На (якобы) свои поступки, порождаемые твоими внутренними качествами. Просто наблюдать. И понимать! Чтобы наконец-то начать корректировать своё поведение (через недавнее понимание того, как именно это нужно делать) и через это – менять себя.

– Так воздайте же косарю кесарево! – возопиил Банан.

– Так бери! – усмехнулся Фил. – Т.Н. до сих пор ждёт тебя с распростёртыми руками.

– И – ногами? – усмехнулся он.

– Уже – да. Пока ты заигрывал с Джонсон, Т.Н. наверняка уже сотни раз пожалела, что послушала родственников и поспешила от тебя избавиться. Её тушка уже достаточно промариновалась грустью в воспоминаниях, отслоилась от «шкуры» своих родственников, мешавших вам продолжить ваши брачные игры, и теперь вполне готова к термической обработке. Можешь смело косить с ней под кесаря. Она-то уж точно – сущее животное!

– Как ты смеешь оскорблять девушку? – возмутился Лёша. Как лужа, в которую наступили. – Каковы бы ни были её внешние качества, она априори заслуживает уважения. Взаимоуважение – это основа культурного поведения!

– Да, да, да, – с издевкой произнес Фил. – До тех пор, пока мы не познаем её ливерных качеств. Согласно закону соответствия: как вверху – так и внизу.

– Ты хочешь сказать, что у некрасивой девушки не может быть красивой души? – насторожился Банан, поправляя на плече чеховское ружье и пружинно вслушиваясь в темноту. Как и любой дозорный.

– Теоретически – может, – убаюкивающе улыбнулся Фил. – Ведь она должна культивировать красоту души в противовес внешнему своему уродству. Но, к сожалению, только должна. И этот долг висит над ней тяжким бременем, выдавливающим её в сферу грёз и нежностей телячьих.

– Поэтому-то все уроды столь восприимчивы к своей персоне? – оторопел Банан.

– Да так, что им нередко начинает казаться, что все знают или догадываются об их изъянах. И на языке недомолвок шушукаются о них друг с другом. Что заставляет их и в других видеть даже ещё больших нравственных уродов, находя в их малейших недостатках наглядное подтверждение своей точки зрения: на мир, как на скопище уродов. В попытке оправдать своё нравственное уродство.

– Чтобы не прилагать усилий для собственного духовного роста, – с усмешкой заключил Банан, пожалев на этого уродца даже патрон. И не выстрелив в сердце каждого.

– Да и – внешних изменений, – дополнил Фил. – То есть урод не только видит уродов в других, но и пытается их ещё больше изуродовать. Чтобы, через это, хоть как-то возвыситься в собственных глазах. Или ты думаешь откуда берутся всё новые убийцы и маньяки? Поэтому я, если честно, не советовал бы приближаться к ней даже на расстояние пушечного выстрела! Так дальнобойко её уродство.

– Ну, а если положительно изменить её тело? – неуёмничал Лёша. – Ведь она всё ещё любит меня. А значит – и захочет быть меня достойной! И мои высокие духовные качества будут работать как катализатор необходимого нам процесса.

– И потом она станет проституткой! – с усмешкой бух!нул Банан. С удивлением обнаружив, что, как и в мультфильме про Винни-Пуха, ружье этого «Пятачка» стреляет пробкой – из под шампанского! Если читателя как следует «потрясти». Чтобы он выплёскивался во все стороны и опьянял собой окружающих. Как Хапер.

– Или пустится в какие-либо другие махинации с сексуальной оплёткой, – подтвердил Фил. Перезарядив. – То есть будет использовать своё возрожденское тело для своих грязных манипуляций. Пытаясь не работать. Нет уж! Лучше уж ей оставаться в чёрном теле. Оно защитит её и от самой себя и от неприятностей.

– Ну почему ты такой писси-мистик? – изумился Лёша.

– Зато я объективен. В отличии от некоторых, – и он оглянулся по сторонам: на оптимиста-Лёшу и пессимиста-Банана.

Беседа явно воняла ветхозаветной притчей об Иове с обратным знаком.

Дело пахнет керосином, подумал Банан и заёрзал в заметках:

– Это долгая возня.

– Дорогу осилит идущий! – улыбнулся Лёша.

– Но она не в моём вкусе, – брезгливо заметил Банан. – Я – эллин. Остроухий в своей чуткости к прекрасному и безобразному. А она?

– Так верни её к жизни.

– Из дерьма – в конфетку? Не могу.

– Так учись, сынок!

– Брать у неё уроки убожества? – веско плюхнул Банан усмешку на свою тарелку весов диалога.

– Ладно, – прыгнул Фил на свою тарелку весов всей своей божественной массой, которому стало интересно поиграть с ней в «Прогрессора», – не беспокойся о чём говорить тебе и что делать. Все что будет нужно, я сделаю за тебя. Просто, старайся всё время быть с ней рядом. Не смотря на то, что она, возможно, будет тебя обижать. Ибо природа её груба, прямолинейна и эгоцентрична. Одно твоё присутствие уже может очень многое. Ибо ты, сам по себе, личность необычайного плана! Всё что от тебя потребуется, это перестать всё время умничать и дурачится, как ты это любишь. И начать играть самого себя: птицу высокого полёта с перебитыми крыльями.

– Образно говоря, развести эдакий эстетический курятник, – с усмешкой над Лёшей заключил Банан. Руки на груди.

– Папа решает, а Вася – сдаёт.

– А Таня – дает? – усмехнулся Банан.

– Так что, тебе нравится?

– Пожалуй.

– Вот и по рукам. А теперь – вперед! Труба зовёт!

И вместо того, чтобы сделать правильные выводы из своего поведения и горько-горько раскаяться в том, что он не смог подлинно сыграть образ «идеального мужа», ну или хотя бы – возлюбленного, и навсегда отказаться от этой нелепой к нему затеи из-за своей к ней полнейшей профнепригодности и, как в былые века, полностью посвятить себя искусству (Петрарка), науке (Ломоносов) или чему бы то ни было ещё (Леонардо), а то и – чему-то большему, занявшись теософией (Христос), Банан, одержимый жаждой активного действия, снова кинулся в объятия Демона Искушения. Наивно надеясь этим сделать её счастливой.