Фанни Монтана - Петя и Волк

– Ш-ш-ш, я осторожно, потихоньку… – шепчет Вольф Карлович конечно же о том, что не заденет раненые руки, когда будет стягивать рукава рубашки. Но как унять бушующую фантазию?!..

– У вас рука лёгкая, Вольф Карлович, мне не больно.

Впрочем, переодевание проходит вполне целомудренно. Выдыхаю и иду убираться.

Вольф прицельным пинком отправляет помятого Васисуалия на улицу, охладиться. И помогает мне набрать воды, достать губку и моющую брызгалку. А уж дальше я сам – таковы правила. Сам напортачил, сам расхлёбывай – менее пострадавшей рукой. Жестоко? Нисколько, в наших с ним отношениях.

Оттирая грязь, секу, как Вольф Карлович следит за мной из-за стойки, не отрываясь. Ох, как интересно… Никогда не охотился на такого крупного и слишком умного хищника. Наоборот, предпочитал подальше держаться.

Стараюсь, убираю следы спасательной операции. На поверхности воды в ведёрке плавают два трогательных малюсеньких пёрышка.

– Не переживай, Петя, с ней всё нормально…

Блё, опять палюсь. Это я, задумавшись, мычу "ты ж моя, ты ж моя перепёлочка" – грустную песенку из детсада, под которую мелкий я постоянно безутешно рыдал от жалости к больной птичке. Из-за меня музы́чке пришлось сменить эту классику на что-то более позитивное.

– Вечером после работы едем в травму. Без прививок от бешенства я тебя к работе не допущу.

Я тоже надеюсь, что с синичкой всё хорошо. Спасибо тебе, птичка…

Глава 5. Здравствуй, жопа, новый год

Чувствую, что опять начинаю тараторить. Вспоминаю, как учил Вольф Карлович – изящно поменять положение демонстрируемого оружия, вдохнуть-выдохнуть незаметно, и сбавить темп.

– Обратите внимание на отличное сочетание абсолютно классического стиля с современными технологиями, – продолжаю я размеренно и убедительно. – Английское ложе безупречных линий…

Но клиент продолжает сидеть в нашем кожаном кресле, скорчив брезгливую мину и смотрит на меня странно.

– Он у тебя всегда так… хм…? – поворачивается он к Вольфу Карловичу.

– Нет. Только сегодня, в качестве эксперимента, – рокочет Вольф, почти мурлыча и разглядывает меня совершенно похабнейшим образом.

Я холодею, пытаюсь скосить глаза, оглядеть себя… Взгляд утыкается в обнажённую грудь, пупок, а ниже и член висит тряпочкой… Кабздец!!! Я же голый! Блё, это что?! Вольф решил меня так проучить?..

И вдруг на нас обрушивается вой пожарной сигнализации. Клиент и Вольф подрываются бежать, а я застываю в ступоре – наружу? голым? Там же пожарные и уже толпа зевак собирается… Ёбаный стыд, лучше сгореть!..

…Сигнализация продолжает выть каким-то смутно знакомым набором звуков. Открываю глаза – телефон рядом с подушкой разрывается, вибрируя. Ничего не соображая, тыкаю ответить, попадая с пятого раза.

– Петя, ты уже встал? – голос Вольфа-драть-его-под-хвостик-Карловича…

– А-а-а-сь?..

– Спишь, что ли, ещё?!

– Кто? Я?..

– Матерь божья, Петя… Подойди, пожалуйста, к окну и выгляни на улицу! Справишься?

Да́, блядь, после того, как я голым презентацию проводил по твоей прихоти – конечно справлюсь…

Поднимаю жалюзи …и думаю, что до сих пор не проснулся. За окном ничего нет. Вместо привычного пейзажа какая-то белёсая шевелящаяся поебень.

– Ну?! – рычит телефон.

– Э-э-э… Инопланетяне напали?! Или Китай…

Телефон замысловато выругался по-немецки.

– Петя, сконцентрируйся и слушай внимательно. На улице сильный снегопад. МЧС уже предупредило о чрезвычайной ситуации. Я через двадцать минут заеду к тебе и отвезу на работу – городской транспорт не ходит. Пал Сергеичу тоже нужна помощь, поэтому я тебя оставлю в магазине с одним из бойцов нашей охраны. К обеду, думаю, коммунальные службы справятся с коллапсом, и мы доработаем с тобой в штатном режиме. Ты всё понял?

– Натюрлихъ, Карл Вольфович …

Телефон выдаёт очередную порцию немецкого флюгегехаймена 7, от которой я нисколько не взбодрился.

Не бодрит меня и экстремальная поездка по сугробам в половину человеческого роста. Нас заносит, подкидывает, но Вольф правит железной рукой лихо и умело.

Откапывающийся и севший на брюхо люд провожает вольфовский Чероки, который прёт сквозь густую завесу внезапного апокалипсиса, завистливыми взглядами… А дирик свой новый БМВ вряд ли даже найдёт в этом ебучем снегу. Кабздец дирик угарный – пидоров ненавидит, а купил БМВ. Усмехаюсь мыслям.

– Что забавного надумал, Петя?

– Вольф Карлович, а у вас Джип заднеприводный?

– Не совсем, Петя, он … – и говорит какое-то незнакомое немецкое слово.

– Чего?..

– Значит и так, и так может.

О-о-о, Вольф Карлович, что же вы мне такими фразами сердце-то рвёте… Вздыхаю горестно и тяжко. После случая с птичкой Вольф ведёт себя совершенно безупречно – ни взгляда, ни слова, ни намёка… И невербальные сигналы мои то ли не замечает, то ли глухо игнорирует.

Ну что я за баклан. Опять сам себе напридумывал, что померещилось в адреналиновом угаре и шоке… А я-то, ишь, губищи уже раскатал. Да ты ему на хер не нужен… И не на хер тоже. Исключительно для работы. "Работай, Петя, работай". О-о-о-о-о-х…

– Что, Петя, работать не хочется?

Аж подпрыгиваю, но соображаю, что Вольф расценил мои тяжкие вздохи по-своему.

– Ну… Типа не то чтобы не хочется, Вольф Карлович. Кто к нам придёт-то в такую погоду?

– Не твоего ума дело. Свои обязанности ты знаешь. И про животное ты, надеюсь, не забыл.

Забавно, Вольф никогда не называет Васисуалия по имени. Только кот, животное, живность, зверюга, дармоед и прочее. Это настораживает, если вспоминать фильмы про маньяков и заложников… Обычно жертву, которую избегают называть по имени, изначально задумывают порешить.

В сугробе рядом с дорогой уже мается парень в камуфляже. Вольф проверяет документы, перезванивает в офис охраны и уезжает, бросая нас прямо посреди снегопада. А от дороги до магазина – снежная целина, из которой торчат верхушки туй.

Какое счастье, что мне хотя бы есть, во что переодеться. Пока разгребали узкую дорожку в полутораметровом слое снега, вымокли, как сучары последние. Хорошо, хоть паренёк-охранник оказался не из гордых и помог разгрестись подручными средствами, чтобы проход к магазину был. Для гипотетических клиентов Вольфа.

Сидим, пьём кофе из новой навороченной кофемашины, которую купили для ВИПов. Парень с любопытством таращится на изобилие несущих смерть игрушек, выставленных в ярко освещённых витринах.

Симпатичный. Простецкий такой, душевный. Не отупевший пока и не обрюзгший на неповоротливой скучной службе. Блё, от недотраха я готов на стену лезть, как Васисуалий давеча. А уж на такого бойца вообще грешно не залезть – широкоплечий, улыбчивый, румяный паренёк.