Фанни Монтана - Петя и Волк

– Проходите. Вот здесь у нас хранятся документы, следующая дверь… эм-м-м… там хозяйственные принадлежности (…и Васисуалий). Уборная. В конце коридора склад с железной дверью… А вот это – внутренняя комната.

– Хм. Здесь окно заложено?

– Да… Выходило на чёрный ход соседнего магазина. Та ещё… помойка.

– Петя, скажи, ты давно здесь работаешь?

– Чуть больше года.

– Хорошо. Спасибо за экскурсию, пойдём-ка обратно.

Не могу заснуть, всё перевариваю события дня, поставившего мою судьбу с ног на голову. Непонятное чувство, свербящее. Специально прошёл пешком две остановки, пытаясь проветрить голову, выстроить мысли и ощущения хоть в какое-то подобие порядка. Не получилось. Милый сердцу снег растаял, превратившись в грязное месиво, как и моё утреннее воодушевление.

…И до сих пор в носу запах его одеколона. Естественно, в комплекте с таким парфюмом невозможно представить джинсы и даже дорогой брендовый свитшот дирика. А уж о вечном дурацком свитере Данила и речи быть не может.

В принципе, Данил в свитере, который ещё лет десять назад выглядел унылым говном, вполне гармонично смотрелся с нашими клиентами – незамысловатыми мужиками, познавшими свою первую охоту ещё в махровые перестроечные времена, и обычной молодёжью "с раёна", что пробавлялась у нас простенькой пневматикой и приблудами к ней.

О, Вольф Карлович в тёмном костюме, идеально облегающем ладное поджарое тело. Галстук. Классические штиблеты – сияющие, без единого пятнышка, несмотря на погоду. Зацепил и вытащил наружу какие-то давно погребённые детские мечты.

Те времена, когда пульт от телека был в безраздельном владении отца, и мелкий я был вынужден смотреть то, что и папаня… Тот фильм, натыкаясь на который, родитель всегда восклицал "о-о-о-от это я понимаю!" и довольно потирал ладони. Старое кино про пшеков, которые грабили банк 1. Скучное, занудное, без стрельбы и с юмором, который я не понимал. Но всегда прилежно смотрел на экран вместе с папой, потому что страшно пёрся от атмосферы и внешнего вида героев. Все мужчины в костюмах, при галстуках. В строгих шляпах, перчатках. И как же им всё это шло! И неважно, кто – сраный автомеханик или только что откинувшийся зэк. Все ходили отутюженные, элегантные…

Аж кулаки сжимались от бессилия оказаться там, среди этих классических Мужчин вместо несвежего несуразного мужичья, претенциозных мужчинок-"кэжуал", или, простихос-с-с-поди, хипстеров.

И теперь стерва-судьба суёт мне прямо под нос ожившие безнадёжные грёзы. В образе зрелого, искушённого хищника. От которого у меня мандраж и мурашки ужаса величиной с мизинец…

Какой же я всё-таки жалкий трус. Волчару испугался. Он же ненастоящий!..

Глава 2. Я продаю кота

Утром гадкое чувство тревоги никуда не исчезает. Трясусь в пустом трамвае с пустой головой, измаявшись дурацкими мыслями до лёгкой контузии. Ебись оно конём – моя любимая тактика при встрече с трудностями. Я-то не хищник.

Уныло смотрю на своё полупрозрачное отражение в стекле. Водянистое и невнятное, как и я сам. Пресловутый Вольф Карлович уже не кажется настолько жутким, да и очарование своё внезапное, чуть не убившее меня в первую секунду, он за ночь подрастерял.

О, защитные роллеты подняты – значит, Данил уже пришёл. Отлично. Я как раз хотел с ним перетереть, пока не прибыло новое начальство.

– Доброе утро, Вольф Карлович. – Чувствую его одеколон даже раньше, чем вижу очертания незнакомой фигуры за нашей стойкой. Твою ж за ногу, и какого хрена я вообразил, что он припрётся позже нас?

– Здравствуй, Петя. Ты всегда так рано приходишь?

– По-всякому бывает. Стараюсь пораньше.

Он и сегодня в костюме. На сей раз в тёмно-синем. И галстук – огонь… Мне отчего-то воображалось, что Вольф вчера заявился при параде для знакомства, а сейчас оденется попроще. Он всегда такой, что ли? Я-то обычно в джинсах или карго, а сверху что-нибудь тёплое трикотажное. Не месяц май, знаете ли. Как говорится, бедненько, но чистенько.

– Петя, ты не подскажешь, что это? – совершенно нейтральным тоном говорит новый начальник, указывая под кассу, а у меня от ужаса холодеет внутри. Блё-о-о-о… На всякий случай подхожу молча, мало ли, вдруг пронесёт?

– Это Васисуалий, – отвечаю я, еле ворочая языком, глядя на свисающий с полки под кассой шикарный чёрный хвост, на который указывает перст Вольфа Карловича. Не пронесло…

В ответ на знакомую кличку, из-под кассы высовываются две огромные лапищи, попеременно жамкая воздух кинжалами когтей. Достаю кота, прижимаю к груди, будто Вольф собирается тотчас пристрелить животное из ближайшего пистолета.

Виновник переполоха растекается по мне чёрным косматым ковриком, обняв за шею и не обращая ровно никакого внимания на грозное начальство. Конечно, смешно даже думать, что трогательный вид юноши, нежно обнимающего огромного брутального котяру, прильнувшего к нему так доверчиво, сможет разжалобить бесчувственного хищника.

– Он хороший… – совершенно по-идиотски добавляю я дрожащим голосом.

Вольф Карлович смотрит на меня с брезгливой жалостью. Вдруг ироничный голос в голове "ты и дробовик так же будешь продавать? скажешь, что он хороший?"…

Набираю полную грудь воздуха:

– Если смотреть объективно, у Васисуалия нет ни единого недостатка, который мог бы сделать его пребывание здесь проблемным. Никаких сложностей с туалетом – он ходит на улицу или прямо в слив в "техничке" – даже запаха нет, вы можете сами убедиться. Васисуалий точит когти исключительно о входное покрытие у задней двери, прочность которого рассчитана для гружёных тележек. И потом – он живёт в магазине не первый год и ни разу никому не помешал. Клиенты в девяноста случаях из ста реагируют на Васисуалия положительно, а остальные – нейтрально. Больше того, он уничтожает грызунов! Что может быть экологичнее и эффективнее? К тому же, кот чистоплотен и я лично его вычёсываю раз в неделю. Еда покупается из личных средств продавцов. И я не могу найти ни одной причины для устранения Васисуалия, кроме решения руководства из разряда "потому что я так сказал"… – тараторю я скороговоркой. А что? Мне терять нечего, как и Васисуалию.

– Уже лучше… – бормочет Вольф, хмыкая неопределённо. – Сигнализация?

– Зимой мы его в "техничке" закрываем, а летом он предпочитает гулять всю ночь снаружи.

– Петя, что же ты к себе его не заберёшь?

– Мой арендодатель не разрешает.

– Вот как. А Пал Сергеич, стало быть, разрешает?

– Простите. Это было недопустимо.

– Убирайся вон вместе с животным, и чтобы духу вашего тут не было!

Проклятая фраза гудит в голове, как настоящая, и я изо всех сил стараюсь держать рот закрытым, чтобы не ответить на невысказанное. Вот что у меня за тупая привычка додумывать всякую херню?!