Фанни Монтана - Петя и Волк

Краем уха слышу возню у двери – пришёл Данил.

– Хорошо, до начала ремонта оставим всё без изменений, а там посмотрим.

Еле сдерживая облегчение, выпускаю Васисуалия и тот флегматично уцокивает в общую комнату досыпать под батареей, даже не подозревая, насколько храбро я сражался сейчас за его мохнатую жопу.

Блё, лучше бы о своей жопе обеспокоиться, она сейчас так же подвешена в воздухе и пристально рассматривается… На предмет – быть или не быть? Или всё же девчуля? Вольф терзает Данила по документам – всё же материальная ответственность, все дела. Я стараюсь не отсвечивать, приношу и отношу кипы папок и подшитых листочков.

Удивительно, как одно только присутствие человека меняет всю атмосферу. Даже Данил как-то подобрался, выпрямился, не мямлит. А я хожу, дыша через раз. Смешно… Да что со мной?.. В обморок же упаду, если Вольфу Карловичу вдруг придёт в голову ради шутки на меня рыкнуть.

Изредка заходят клиенты, по мелочёвке – двое за предзаказами, остальные за патронами. Вольф листает себе документы в сторонке, не вмешиваясь в процесс работы с посетителями, но пристально наблюдая – я кожей чувствую, всеми поднявшимися волосками, как тёмные непроницаемые глаза ощупывают, оценивают. Сто́ишь ли ты, чтобы вонзить зубы в тощее мяско или сразу отшвырнуть никчемную падаль, не глядя…

Ловлю себя на том, что мычу под нос "о-о-о, моя оборона…" Ох, кабздец. Какой же я простой… Как сказал один из моих бывших – Петюнь, у тебя всегда всё на лице написано. Что не написано, ты во сне расскажешь. А остальное становится понятно, сто́ит только вслушаться, что ты там мурлычешь про себя.

Угу, а ещё я иногда могу ответить на вопрос, который мне никто не задавал. Ну, никаких механизмов защиты от хищника – весь как на ладони. Удивительно, как меня ещё не слопал никто. Наверное, я совсем уж незавидная добыча. Даже жрать неинтересно.

Невзрачный я. Никакой. Как в бабской рекламе "ваша кожа выглядит бесцветной и уставшей?" – прямо про меня. Волосы непонятного серо-буро-сивого оттенка, который нейтрально можно назвать "тёмненьким". И глаза неопределённого цвета, скажем, "светлые", даром что круглые и глупо-наивные. Может, мне сделаться дерзким налётчиком? Довести до истерики сотрудника полиции, которому поручат составить мой фоторобот и приметы… Вот потеха начнё#@%&@$

– …Петя!

Негромкий спокойный голос над ухом подбрасывает меня, как грохнувшая петарда. Блё, карандаш из пальцев улетает, чуть не попав в Данила, покрутившего у виска.

– Петя, вернись на работу, будь добр… Где бы ты ни витал, – добавляет Вольф Карлович чуть раздражённо. – Нам нужны транспортные накладные за последние три месяца.

Блё, когда вы уже ремонт начнёте…

Среда тянется бесконечно. Завтра офис закрывается на ноябрьские праздники, а они в этом году длинные. Вольф велел мне забрать Васисуалия на эти четыре дня, чтобы кот не шатался на улице. Типа, если уж берёшь полную ответственность – вот и жри её с кашей. Ладно, несколько дней потерпим.

На сей раз он в коричневом двубортном пиджаке и чёрных вельветовых брюках. Без галстука, но с шейным платком. Видимо, это бомж-стайл от Вольфа Карловича.

Обзваниваю клиентов по предзаказам, снова исподволь разглядывая человека, поселившегося в моей голове. Я давно осознал: если не можешь понять, влюбился ты или нет – значит, не влюбился. О-о-о-о, но я всё равно не понимаю, что чувствую. Ну, иногда восхищаюсь красивыми повадками идеального хищника, хотя при мне он даже Данила загрызть не пытался. Ещё прусь от его стиля, но весьма отстранённо, со стороны. Изредка стараюсь перенять что-то полезное. А всё остальное чёртово время я его боюсь до усрачки.

Ну во что тут влюбляться, скажите на милость? Мне нравятся высокие, здоровенные мужики, на фоне которых я как хрупкая тростиночка. Вольф Карлович если и выше меня, то на жалкую пару сантиметров, а в плечах мы вроде бы и вовсе одинаковые. Тонкие губы, хищное лицо всё из острых граней, крупный нос с едва заметной горбинкой. Вообще не красавчик. Если бы не глаза. Тёмные, густые, непроницаемые. Вроде бесстрастные, но порой угадывается в них презрительная волчья ухмылка над жалкими потугами травоядных что-то из себя корчить, кроме отбивной. Где в этой пищевой цепочке Петя? Да где-то между высохшей мухой на подоконнике и Васисуалием.

Вздыхаю. Что мне ещё остаётся. Данил сегодня работает последний день, а с ним было как-то спокойней. Вольф пока что имел дело всё больше с Данилом, обращаясь ко мне только в плане подай-принеси.

Вот сейчас мой почти бывший напарник шароёбится в общей комнате, собирая оставшиеся вещи, доживая последние часы в месте, где проработал лет пять… Полтора года со мной в том числе. И теперь волчара возьмётся за меня. Чую, быть мне если не съеденным, то понадкусанным – точно.

Вдруг за спиной Вольфа, зависшего над витриной, слышится характерное "мяк-мяк-мяк-мяк!". Судя по звуку, Васисуалий заприметил добычу, которую не достать. Блё, да что ещё стряслось?

И тут, откуда-то снизу, вверх по стене выбегает чудовище. Пятисантиметровая хуёвина с миллионом длинных, шевелящихся с безумной скоростью лапок и усиков. Вольф удивлённо оглядывается, глухо восклицает:

– Матерь божия… – и заносит руку.

Я кидаюсь к нему со всех ног, выкрикивая:

– Замрите, только не шевелитесь!

– Почему? – мгновенно поворачивает ко мне голову Вольф Карлович.

– Я сам!!!

По пути выхватываю прозрачный стакан из-под кассы и накрываю им чудище. Монстр с впечатляющей прытью начинает носиться внутри стеклянной ловушки.

– Скорее, дайте листочек! – нетерпеливо трясу я в воздухе свободной рукой.

– С чего бы это вдруг, Петя? – Чёткий ледяной голос как подзатыльник оборзевшему щенку.

Вспыхиваю, бормочу "простите" и, закусив от ужаса язык, быстро ударяю по стакану, сбивая зверюгу на дно, закрываю горлышко голой ладонью и несусь в "техничку".

Зажмурясь, вытряхиваю жуткую тварь в поддон для полоскания тряпок. Блё-блё-блё!!! Теперь можно вдоволь трясти руками от омерзения, прыгать на месте и бесшумно визжать, выплёскивая весь ужас.

– Петя, что это вообще за цирк с конями? – холодно и неприязненно спрашивает Вольф.

– Прошу меня простить, Вольф Карлович. Неправильно вовлекать в свои личные заморочки посторонних. Это только моя проблема, – стараюсь говорить серьёзно, весомо. – Просто… не люблю убивать насекомых… – добавляю я жалобным голоском, позорно проёбывая все попытки сохранить лицо.

Слабак, тряпка, ёбаный стыд… Мучительно краснею, аж глаза слезятся. Какое жалкое, жалкое зрелище. Особенно перед ним.

– Хм. Политика похвальная, а применение глупое… Что это за чупакабра?

– Это мухоловка 2. Она совершенно безобидная и очень полезная – ловит вредных насекомых и тараканов. За пределы "технички" вообще не выползает. Я не знаю, что на эту особь нашло, их в торговом зале и не видели никогда.