Светлана Багрянцева - Подари мне сердце

– Обижаешь. Пойду за инструментом.

Витя удалился, закрыв дверь на ключ, а вернулся минут через десять. Поставив белый поднос, накрытый голубой тканью, на стол, он улыбнулся. Друг любил свою работу до умопомрачения. Я с благоговением наблюдал, как он набирает шприц, а потом подходит к нам.

– Нужно обколоть это место, и подождать минут пять. Хорошо, что он без сознания. Так легче будет, – пояснил доктор.

Обтерев кожу спиртом, Витя впился в неё иглой. Но от боли парень очнулся и начал брыкаться.

– Отпустите! – заорал он.

Изловчившись, он метнулся к дверям, но те были закрыты. Тогда, парень вжался в угол, и жалобно заскулил.

– Дяденьки, отпустите, я не хочу этого.

– Чего этого? – спросил я подходя.

Мальчишка затрясся весь и проскулил.

– Я не помню, но всё равно не хочу.

– Ворон, я думаю, что руки и ноги у него точно целы. Ишь как от нас сиганул, – хмыкнул Витя.

Я подошёл к парню, так, что между нами остался шаг.

– Тише, малыш, не бойся. Ты попал под мою машину. Я привёз тебя в больницу. Мы просто хотим тебе помочь.

Валентин

Что-то больно кольнуло в районе лопатки, и я резко открыл глаза. Рядом были два мужика. Один в белом халате, а другой в заляпанном кровью бежевом костюме. Я вскочил, а затем ринулся к дверям. Чёрт, закрыто! Как же выбраться?! Как?! Взгляд метнулся к окну. Блин, решётка! Вжался в угол. Как же страшно! Что они со мной собираются сделать?! Мужчина в костюме двинулся на меня. Высокий и страшный, со шрамом на всё лицо.

– Дяденьки, отпустите, я не хочу этого, – проскулил я

– Чего этого? – спросил костюмчик.

Чего? А действительно чего? Не помню, я не помню!

– Я не помню, но всё равно не хочу, – опять получился скулёж.

– Ворон, я думаю, что руки и ноги у него точно целы. Ишь как от нас сиганул, – произнес тот, что в халате.

Тем временем первый подошёл так близко, что я мог рассмотреть его карие глаза и этот жуткий шрам. Чего ему от меня надо?! Зачем он стоит так близко?! Сердце побежало от страха такими темпами, что я чуть на пол не рухнул.

– Тише, малыш, не бойся. Ты попал под мою машину. Я привёз тебя в больницу. Мы просто хотим тебе помочь.

Он попытался меня уговорить, сказав всё это ласковым голосом. Странным таким ласковым голосом, а потом нежно погладил щёку.

– Тише, маленький, тебя никто не обидит. Как тебя зовут? Меня Максим.

Почему эта нежность кажется странной и непривычной?!

– Меня зовут… Меня… Я не помню, – выдавил потрясённо, а из глаз потекли слезы.

Потрясение было настолько сильным, что я действительно стал падать, но меня подхватили сильные руки. Я силился вспомнить хоть что-то. Кто я?! Кто мои родители?! У меня же есть родители?! Тем временем, меня как маленького погладили по голове.

– Не плачь, малыш. Ты должен пройти обследование. Как только я пойму, что твоему здоровью ничего не угрожает, то отпущу, – опять ласковый тон.

– Честно? – всхлипнул я.

– Конечно, пойдем. Садись на кушетку. У тебя что-то под кожей, нужно вынуть, потерпи.

Тела коснулось что-то влажное, а потом снова боль в двух местах. Не сильная, конечно, но именно от неё я проснулся в этом белом помещении. Пока я смирно сидел, доктор ощупывал моё тело. Он интересовался, где болит. Болело бедро. Я опустил голову и увидел, что оно синеет. Тут же к щекам прилила кровь. Я почувствовал, что краснею. Удивительно, но я только сейчас осознал, что сижу перед этими двумя мужиками голым. Как же стыдно-то. Кто-то из них меня раздевал, а может оба?

– Судя по всему, переломов нет. Но бедро проверим. Ещё внутренние органы и голову. Сейчас буду вынимать из тебя предмет. Потерпи малыш, больно не будет, – голос доктора тоже был ласковый.

Может они и в правду ничего плохого не хотят? Убедятся, что я здоров и отвезут к маме. Кстати, а где я живу? Я чувствовал, как копошатся в моем теле, но больно, действительно, не было. Потом что-то звякнуло, и доктор снова сказал, стоя за моей спиной.

– Зашью его пока. А ты под струёй воды аккуратно это помой.

Где-то зажурчала вода. А потом потрясенный голос.

– Витя – это маячок. Его нельзя уничтожать. Если поймут, что ты его снял, то тебе хана.

Что такое маячок я не знал. Вернее, не помнил. Но испугался, слово «хана» было знакомо, слышал я его не так уж редко. Вот почему-то так кажется, и всё тут.

– Вить. Тут надпись сделана. Валя, двадцать девять, двенадцать, две тысячи два. Тебя, скорее всего, зовут Валентин. И сегодня тебе исполнилось восемнадцать лет. С днём рождения Валентин. Ну как вспомнил? – Максим встал рядом.

– Нет, – пискнул я.

– Сейчас узнаю, что с тобой. Ложись сюда. Будет неприятный писк, но ты не дергайся, лежи смирно, это очень важно.

Я кивнул головой, а потом лёг. Тот, что назвался Максимом, отошёл к дверям, а потом открыл их и вышел. Было страшно. Что-то трещало над головой, а потом был такой писк, что закладывало уши. Я с трудом пересиливал порыв вскочить. То на чём я лежал, поехало вперёд, и снова раздался треск. Зажмурился, цепляясь пальцами в простыни. Мамочка, как же страшно!

Максим.

Я промыл окровавленный предмет. Это оказалась маленькая пластиковая капсула. То, что это маячок, можно было понять сразу. Я в армии не зря служил. На нём была гравировка с обеих сторон. Да, мальчик, кажется, ты сбежал не от мамы с папой.

– Витя это маячок. Его нельзя уничтожать. Если поймут, что ты его снял, то тебе хана, – сказал потрясённо.

Потом я подошёл к ним и посмотрел на парня в упор.

– Вить. Тут надпись сделана. Валя, двадцать девять, двенадцать, две тысячи два. Тебя, скорее всего, зовут Валентин. И сегодня тебе исполнилось восемнадцать лет. С днём рождения Валентин. Ну как вспомнил?

Он ответил, что нет. Было, похоже, что этот Валя не врёт. Может его так об асфальт головой приложило, что он память потерял? Да, всё возможно. Пока доктор делал своё дело, я вышел на улицу и рассказал обо всём парням.

– Что будете делать? – спросил Володя.

– Домой его заберу. Пацан, похоже, память потерял. Не бросать же на улице.

– Зачем на улице. В полицию отвезти и всё. А ты уверен, что менты с ними не заодно. У них какая-то хрень под носом твориться, а они ни сном, ни духом.

– Так, слушай сюда, Костя, ты останешься с нами. Лучше тебя никто не стреляет. Володя, как обычно на водительском месте. Остальные берите маячок и уезжайте. Подманите бездомную кошку или собаку колбасой, а потом привяжите к шее маяк. Встречаемся дома. Всё, пойду записи с камер подшаманю.

Снова зашёл в здание, а затем в кабинет. Витя сказал, что осталось не так уж и много. Остановив процесс, он дал парню отдохнуть, а сам пошёл в кабинет охраны.

Я должен был удалить ту часть записи, где снимали маячок с мальчишки. Это нужно было провернуть аккуратно. Никто не должен догадаться об этом. То, что маяк выведет на клинику, я уже не сомневался. Кстати, Витя в прошлом военный хирург. Побывал в Чечне. Ему какие-то бандиты не страшны. Однажды он умудрился спасти жизнь моему деду, и тот построил для него клинику. Отец орал, что можно было обойтись сотней тысяч, но дедушка под старость лет решил заняться благотворительностью. В скором времени папа заставил деда, уйти на «пенсию». Он опасался, что тот напрочь разбазарит семейный капитал. С записью было улажено, и я посоветовал охране молчать. Рассказал, как, и что нужно говорить. Потом пошёл в кабинет томографии, и проинструктировал друга.