Александр Шабанов - Случайный секс в токсичной среде

– Какой в порядке? Что за чушь вы несёте?

– Много не говорите. А то схвачу за яйца и оторву, – и сидящая на моей попе мастерица действительно схватила и сжала.

– А! Не надо! -попросил.

– Я добрая, – массажистка отпустила.

– А какие у вас настоящие волосы?

– Посмотрите.

Я обернулся через спину и увидел, как моя визави скидывает парик и встряхивает длинными волосами.

–Серо-буро-малиновые, – сказал.

– Я блондинка. Всмотрись, – в ответ на её слова я оглянулся.

– Да. Похоже, блондинка, – подтвердил.

– Ещё вопросы будут? – поинтересовалась.

– Откуда вы здесь взялись? – спросил.

– Была сектанткой, а стала лесбиянкой.

– Правда, что ли?

– Нет, неправда. Пошутила.

– В смысле?

– Сектанткой была, но лесбиянкой не стала. А жаль.

– Почему?

– Потому что мужики все заебали. Сектанты, не сектанты, лидеры общины, не лидеры общины, кобели, падлы и сволочи.

– А, – протянул я, помолчав под её жёсткими пальцами. – Где массировали раньше?

– Всё там же.

– То есть?

– Массировала эту сволочь. Не буду говорить, какую.

– Понял. Местного Христа.

– Главное только хулу на Святого Духа не возводить, – она опять сжала за яйца.

– Не буду, – подтвердил. – А яйца где сжимать научились? Тоже в общине?

– Это от природы, – ответила. – Внутренне присущее женское знание и чутьё.

– А, – помолчал. – У меня, между прочим, эрекция. И как это вы всё планируете? Будете провоцировать клиентов, а потом? В морду газовым баллончиком?

– Зачем баллончиком, – ответила. – Нажму на тайную кнопку, или по телефону звякну, и охрана прибежит. Ограбит полностью. Потом со мной поделится. Дополнительный доход. Даже лучше.

– Супер-бизнес, – ответил.

– Что, страшно?

– Да нет, я ублюдок, мне не страшно.

– Тогда хорошо, – ответила, и начала сжимать мне попу и массировать.

– А вас как зовут, сжимательница попы?

– Ева, – ответила. – А вас, господин задаватель наглых вопросов?

– Саша.

– Вот и познакомились, – сказала она, отодвинулась ко мне на голени, заставила, руками сжав, поднять таз, и пробравшись под попой схватила за член, начав его дёргать. – Будем кончать?

– Нет, – ответил.

– Будем, – подтвердила, и схватила другой рукой за яйца.

– Не хочу, – сказал, и сделал недвусмысленное движение корпусом, а она, уступая, приподняла над моими ногами свою попу, чтобы я перевернулся на спину, всё же, клиенту нельзя слишком сильно перечить.

– Ладно, – кинула она свои руки вдоль тела, пока я отдёргивал свои ступни и голени от её паха и вообще её тела.

–Что у тебя есть сказать мне, клиент? – спросила она, в упор глядя в глаза. – Саша, да? Если только это ваше настоящее имя.

– Да. Я хотел вам сказать, что вы такая красивая, что просто атас, но вы это и так знаете.

– Допустим, – повела головой высокомерно Ева и глядя на меня лежащего сверху вниз. – Знаю.

– А массируете всякую сволочь.

– Сегодня я здесь первый день, но вы, похоже, не ошиблись.

– Вы достойны лучшего, – сказал.

– Чего же? – спросила.

– Куннилингуса, – ответил.

– Что за ерунду вы несёте, – ответила Ева и рефлекторно расширила бёдра, так что на меня невольно взглянула через трусики половая щель, и снова сжалась.

– Почему вы так говорите? – поинтересовался.

– Не всякому мужчине можно открываться. Не всякий мужчина достоин откровения. Куни ещё нужно заслужить.

– Это называется придавать дополнительную ценность предмету желания.

– А вы где работаете? – спросила Ева и невольно, рефлекторно, неосознанно демонстративно, погладила свои половые губы через трусики. – В торговле?

– Да. А что?

– Ничего. Меня вы, торгаш, на мякине не проведёте!

– Ничуть не хочу вас обманывать, наоборот, хочу, чтобы нам обоим было хорошо. Только ради вас и стараюсь.

– Так вы все говорите. Мягко стелешь, хорошо накидываешь, да потом жестковато, – ответила и подумала. – Мне недавно продали твои братья по торгашескому ремеслу какое-то говно вместо телевизора, но кто не рискует, тот живёт без кайфа. Допустим, я буду откидываться назад, – Ева начала медленно откидываться. – Что вы будете делать?

– Желание барышни – закон, – ответил я. – Не хотите – не надо. Я только лишь поцелую вам ступни и голени.

– Так и быть, – великодушно разрешила Ева. – Разрешаю. Но не переходите за грань дозволенного.

Я вылез, вытащил свои ноги подальше от Евы, перевернулся, встал на колени, потом откинул свои ноги назад, благо кровать большая, и лёг на живот, целуя её ступни, пальцы и икры. Была ли тем самым перейдена пресловутая запретная грань, непонятно, и мои губы шли всё дальше. Ева была тёплой, вкусной, душистой. И у неё были мышцы! Очень люблю таких девушек и готов их любить.

– Очень люблю таких девушек и готов их кушать, – произнёс.

– Звучит по-маньячески. Но каких же? – спросила издалека невидимая мне из-за её вагины в трусах и живота голова Евы.

– Красивых. Добрых. Милых.

– Ну, так кушайте, – великодушно разрешила невидимая голова Евы. – Только трусы с меня не снимайте. Всё равно не дам.

– Как-как вы сказали?

– Кушайте, маньячила. Но трусы не снимайте. Не позволю.

Скольжу вдоль тела Евы и пробираюсь к её голове, целую её волосы (она закрывает глаза), её веки, но за груди не щупаю.

– Бретельку трусиков отодвину? Поцелую? Полижу? – спрашиваю.

Ева поднимает и опускает веки. Она стройная. С уместными грудями. Чистенькая. Отталкивает меня. Открывает глаза и говорит:

– Я никогда не чувствовала мужских губ на своих главных губах. По крайней мере, таких мужских губ, которые мне были бы по нраву. Вы поняли?

– Да.

– Вы хотите, чтобы я дала вам шанс?

– Да.

– Вы готовы его оправдать?

– Да.

– Не верю.

– Дайте мне шанс!

– Вы будете стараться?

– Обещаю!

– Ладно. Так и быть, вот ваш шанс, милостиво разрешаю, – Ева отталкивает меня, наклонившегося над ней, от себя, откидывается и раскидывает ноги.

Хорошо, когда девушка чистая, такая, как Ева, и я снова её ощущаю. Кожа на бедренных складках чуть отдаёт сметаной, потому что новый российский акционер заставляет прибавлять к местной сметане супер-пупер амортизаторы, так что мы, кто её поел, чуть вспотеем, сразу ею начинаем пахнуть, превращаясь в ходячую рекламу сметаны, но Ева реклама лежачая.

Ласкаю губами внутреннюю поверхность бёдер, как жаль, что не могу одновременно целовать одно и второе бедро – так что второе по крайней мере рукой щупаю. Иду губами всё целеустремленнее и ближе к цели. Вот уже и около трусов, вижу их лямки, ищу волосики, их нет. Ева побрилась или эпилировалась.

Губы к губам! Одни губы тянет к другим губам таинственная сила притяжения, это естественно. Отодвигаю осторожно лямку её трусиков над святая святых источником притяжения и вселенской мудрости. В этом есть магия, целовать ворота, откуда ты вышел, прохожу губами по одной губе. Отодвигаю дальше и через пропасть перелетаю губами ко второй её губе. У другой ноги. Прохожу по губе губами. Ева чуть двигается телом. Приподнимаюсь, смотрю на её лицо. Улыбка Джоконды Мона Лизы. Лижу языком, снова, клитор. Она чуть солёная, такой малосольный лосось. Приятно отдаёт щавелем. Твёрдым языком пробую её мягкость. Ах, её губы, а меж губ мягкость.