Алиса Лиделл - Под властью отчаяния. Часть 2. Катарсис

– Куда едем? – тихим голосом спросил Адам.

– На базу. Быстро! – прохрипел Эрик.

***

Again – Plaza

Цинния развалилась в старом бархатном кресле, закинув ногу на ногу. Выглядела она совершенно так же, как и обычно: спокойная улыбка на лице, всегда равнодушные к происходящему глаза и красиво сложенные на животе тонкие руки, облачённые в чёрные перчатки и усыпанные кольцами с поддельными драгоценными камнями в них. Но было сегодня в ней и то, что заставило Эрика понять, что «Нация Розы» по уши в дерьме из-за безумных поступков этой женщины.

– Папочка, я ждала тебя. У меня вспотели ладошки от волнения, – Цинния поднялась с кресла, плавно и медленно переступая на своих длинных ногах, приближаясь к Ричардсону. – Видишь, как дрожат мои ручки? – Блэйк вытянула вперёд свои ладони.

Темные короткие волосы, уложенные волнами, как и всегда игриво качались по слабому ветру, но кроваво-красное короткое платье, отделанное бахромой, было чуть вздёрнуто, очаровательные колготки в крупную сетку были порваны в нескольких местах, яркий алый маникюр почти стёрся, а на пальто с меховым воротником Эрик заметил редкие едва видные бардовые пятна.

Ричардсон притянул к себе Циннию за талию, больно сжав пальцами её правый бок, свободной рукой поправляя короткое платье, при этом медленно поглаживая стройные ноги. Женщина блестящими глазами следила за каждым движением Эрика, нещадно кусая свои темно-красные губы.

– Где твой мундштук, крошка? – бархатным голосом спросил гангстер, таинственно улыбаясь и глядя прямо в глаза Циннии, фактически не моргая при этом.

– В сумочке, – сладко выдохнула Блэйк.

– Где та двухметровая нить жемчуга, которую я тебе подарил? – Ричардсон провёл пальцами по внутренней стороне бедра женщины, заставив её кусать зубами свой указательный палец.

– Там же, папочка, – сиплым голосом ответила Цинния, почерневшими глазами вглядываясь в острые черты лица Эрика.

– Почему же она не на твоей прекрасной шейке? – гангстер приблизился к Блэйк, опалив чувствительную кожу на шее своим дыханием. Цинния покорно подняла голову выше.

Он имел удивительную власть над ней с самого детства, когда они ещё играли в одни и те же игрушки. Цинния любила быть непокорной, могла унизить любого мужчину одним своим взглядом, но никогда не понимала того, почему Эрик, который кажется невысоким и миниатюрным, чем-то похожим на чересчур реалистичную куклу, смог стать её повелителем.

– Я забыла надеть её, – произнесла женщина.

Эрик крепче сжал талию Циннии, желая причинить ей боль, мечтая о том, чтобы она наконец-то вскрикнула и захныкала, умоляя Ричардсона перестать. Но Блэйк лишь крепче прижималась к нему, желая получать большего. Ему даже нравилась эта безумная игра с сутенёркой..

– Какой подарочек ты приготовила папочке? – хриплым голосом прошептал Эрик на ухо Циннии.

– Пойдём, – хихикнула Блэйк, после чего взяла за руку Ричардсона и потащила его в подвал.

Огромная железная дверь в одну из комнат была закрыта на массивный замочек, ключ от которого Цинния, кокетливо улыбнувшись Эрику, достала из своего бюста. Ричардсон для приличия улыбнулся в ответ, несмотря на то, что поступок женщины не вызвал в нем никаких эмоций. Он привык, что Цинния флиртует, а Эрик должен на это отвечать, иначе грядут слёзы. Блэйк быстро вставила ключ в замочную скважину чуть трясущимися от волнения руками, потом торопливо и неуклюже открыла дверь.

– Тони, сладенький, мамочка привела папочку. Вылезай, пора знакомиться!

Placebo – Fuck you

В углу комнаты на голом каменном полу сидел мальчик лет восьми, одетый в яркую пижамку. Он испуганно поднял голову, когда услышал голос Циннии, и прищурился от яркого света, исходящего из коридора. Было плохо видно личико мальчика, но его пухлые щёчки блестели от слез.

Эрик замер на месте, большими глазами всматриваясь в фигурку ребёнка, пытаясь сложить в голове мозаику. Что здесь забыл этот мальчик? Кто он вообще такой? Зачем Циннии вообще понадобился несчастный юнец? В груди что-то невольно кольнуло, когда Блэйк обратилась к ребёнку по имени. Энтони, значит.

– Ну что? Он нравится тебе? Милашка, да? – щебетала женщина, от нетерпения кусая губы. – Ну же, не молчи! – капризно всхлипнула Цинния.

– Cosa ci fa il bambino qui, cagna?! 4 4 «Что здесь делает ребёнок, сука?!»; итальянский язык. – прошипел Эрик, чувствуя, как вскипает в жилах неконтролируемая злость.

Блэйк сделала небольшой шажок в сторону, испуганным взглядом смотря на Ричардсона, который крепко сжимал ткань своей рубашки, шумно вдыхая и выдыхая воздух. Цинния чувствовала себя загнанной в угол овечкой, прекрасно понимая, что сейчас Эрик – не человек, даже не гангстер, а настоящий хищник, который вполне может разорвать её на куски. Она не первый раз попадала в подобную ситуацию, но в такие моменты рядом всегда был Кристиан. В этот раз Цинния специально ничего ему не сказала, потому что Эдвардс портил любимую атмосферу своим присутствием. Но сейчас Блэйк даже не понимала, что опять сделала не так! Она всего лишь хотела порадовать Эрика, скорее даже обратить его внимание на себя, потому что в последнее время гангстер явно был занят кем-то другим.

– Perché sei arrabbiato? Non ti è piaciuto il mio regalo? 5 5 « Почему ты злишься? Тебе не понравился мой подарок?»; итальянский язык. – всхлипнула Цинния, чувствуя, как накатываются слёзы на глазах.

– Cosa sta facendo il ragazzo cazzo qui? 6 6 «Что здесь делает гребанный ребёнок?»; итальянский язык. – вновь повторил свой вопрос Ричардсон.

– Questo è il figlio di Garza Bush! 7 7 «Это сын Гарса Буша!»; итальянский язык.

Эрик ещё крепче сжал кулаки, не чувствуя боли, которая могла бы перекрыть гнев, овладевающий телом гангстера. Он видел, как появляются шрамы на ладонях, но никогда не запоминал, в какой именно момент.

Как она могла наплевать на золотое правило «Нации Розы», на то, что всё ещё делало их преступную группировку человечной? Цинния – фактически никто в этой истории, жалкая подчинённая, та, которая должна слушать и внимать каждому слову своего дона! Он убьёт её: в пытках, мучительно и жестоко, так, как никогда не хотел убить Гарса Буша. Эрик резко схватил Блэйк за руку, больно и сильно, так, что на коже останутся синяки, и потащил за собой, не обращая внимания на её крики и попытки вырваться. Ричардсон думал об одном: о том, как пойдут её блядскому телу полосы крови, о том, как скормит её печень и прокуренные лёгкие вшивым собакам. И о том, как собственной рукой достанет сердце из груди и положит его в банку со спиртом, чтобы вечно помнить самую прекрасную, самую безумную, самую глупую, самую извращённую блядь из всех, которых Эрик только знал.