Вадим Андреев - Барин. Повести и рассказы о любви

Акулина посмотрела на меня и немного придвинулась ко мне, словно чтобы я не тянулся к ней, если буду снова гладить. Я тоже придвинулся и глубже залез ей под юбку, начав гладить по холодному бедру. Кожа была гладкая, нежная. Хотя у женщин кожа на внутренней поверхности бедра всегда нежная, но в этот момент меня это как-то особенно тронуло.

Женщина положила белье в корзину, но выпрямиться я ей не дал. Тоже встал на колени позади нее и задрал юбку еще выше. Протянул руку дальше между ног и пощупал промежность. Промежность была тоже холодной, как кожа у лягушки, и мокрая, скорее всего от речной воды. Я расстегнул штаны, вынул наружу член и приблизился в ее половым губам. Как-то глубоко она вздохнула, что мне даже стало непонятно, хочет она этого или сожалеет. Не став это уточнять, я надавил головкой члена между ее губ и он вошел спокойно и ровно, как к себе домой. Глубже, глубже, глубже… Акулина так и стояла на коленях, нависнув над водой половиной тела, – только держалась руками за край помоста. И смотрела на меня, точнее на наше отражение в воде.

Достигнув дна ее влагалища, я стал раскачиваться вперед-назад, словно познавая и изучая ее изнутри. И она стала следовать за мной, – точнее за членом. Когда он направлялся в ее направлении, она шла навстречу и насаживалась с небольшим размахом как можно глубже. Когда я вынимал его из нее, то она как-бы тянулась за ним… При этом в ее отражении я видел, что она стала закрывать глаза и улыбаться чему-то своему, – наверно, своим внутренним ощущениям. Да и кожа ее вокруг промежности и на внутренней поверхности бедер стала, как мне показалось, теплее.

Чтобы она не свалилась с помоста, я придерживал ее за таз. В результате свои движения я стал делать более резко,настойчиво, и вот уже не она насаживалась на член, а я стал в силой насаживать ее на себя, притягивая за таз.

Кончил я неожиданно и совершенно не будучи готов к этому. Вдруг взорвался потоком семени внутри нее и этот поток ударил куда-то глубоко-глубоко. «Хорошо бы он помог ей забеременеть!» – подумал я и лег за ее спиной на помост. Некоторое время Акулина сидела так же на коленях,потом поболтала ладошкой по воде, встала.

– Барин разрешит мне уже пойти домой. Я уже закончила стирать, да и барин, вроде бы, тоже закончил свои дела.

– Иди, конечно иди, – я приподнялся на локте. – Приезжай на той неделе в усадьбу, – я помогу тебе забеременеть, да и помолимся вместе. Будут тебе детки, будут…

И она шла.

Я еще некоторое время полежал, потом снова сел на коня и продолжил свой путь…

Посте́льничий (др. – рус. постельникъ – «спальник, смотрящий за спальней») – старинная должность придворного, в обязанности которого входило следить за чистотой, убранством и сохранностью царской постели.

Материал из Википедии – свободной энциклопедии

– Глашка, иди барину постель стели, – на голос Евдокии появилась добротно сделанная молодая девка в свободном сарафане.

– А чо я? Я сегодня… – начала она, но Евдокия шлепнула ее полотенцем по лицу.

– Потому что я так сказала, понятно? Мне так надо, чтобы ты стелила, потому иди и стели.

– А барин где? В спальне?

– А тебе-то что? Тебе постель надо поменять, новую расстелить, аккуратно разгладить и согреть. А когда барин придет спать, то постель должна быть чистая и теплая. Ясно?

– Да ясно, ясно. А как ее греть? – но Евдокия уже не слышала, вышагивая в сторону кухни.

Глаша была из дворовых. Ее забрали в качестве ежегодного «оброка дочерьми» в хозяйскую усадьбу, где она училась всему нужному в жизни. Она знала, что это хорошо, и ей в этом очень повезло, потому что сельские девки, оставшиеся с родителями, никогда не смогут не только увидеть все чудеса в усадьбе, как она. А еще она стала учиться многим полезным в жизни вещам: готовить вкусные блюда, вышивать крестиком и гладью, шить наряды и повседневную одежду, перестирывать вещи так, что к ним возвращалась их родная окраска, а не серая безысходность. Вот и постель она стала учиться стелить совсем недавно, а ей уже доверили сегодня стелить ее барину. Наверно за то, что она на самом деле старалась всё это делать хорошо.

Первым делом она сняла пододеяльник с одеяла и наволочки с подушек, потом стянула на пол простынь. Все собранные постельные принадлежности она сложила в одну из наволочек и приготовила около дверей выносить. Взбила перину и подушки. Потом достала из шкафов чистое белье и застелила так, как ее учили. Отгладила ладошками так, чтобы не было складочек, еще натянула простыню, чтобы была ровненькая и заправила ее под перину. Поверх горы подушек стала стелить большущее шерстяное одеяло, но потеряла равновесие и упала на постель, зарывшись в подушки. Одеяло упало так, что накрыло ее с головой. Она посмеялась-посмеялась и… заснула. Сегодня за день она сильно много работала, потом Евдокия приказала ей сходить в баню, чтобы от нее не смердило, там распарилась в удовольствие, раз уж разрешили, а теперь буквально минутку понежилась под одеялом и заснула.

Я подошел к кровати и увидел, что из-под одеяла свисают почти до пола женские ножки с задранным сарафаном или юбкой. Интересно-интересно, что сегодня за подарок на ночь мне Евдокия приготовила. Я запер замок на входной двери и заметил, что ножки вздрогнули, когда я захлопнул дверь. Значит лежит и прислушивается. Это хорошо, что слышит, значит готова ко всему.

Медленно подошел к кровати и разделся. Под юбкой хорошо проступали упругие ягодицы, а ножки были видны почти до самого своего основания. Я приблизился ближе и гадал, кто же там сегодня. Но не стал напрягать свой мыслительный аппарат, тем более, что член уже стоял столбом, и встал около ее ног. Взял обеими руками ее за ноги и подтянул ноги к себе с разных сторон от своих бедер. При попытке поднять голову вместе одеялом, огрел неизвестную мне девицу своими штанами и цыкнул:

– А ну не выпускай тепло из постели, а то на конюшне выпорют, – голова опустилась снова на постель и осталась там лежать. Я еще придвинул ее к себе, – промежностью до самого края постели, задрал юбку максимально вверх и стал разглядывать открывшуюся мне картину. Срамная область немного заросла девичьим пушком, губки розовые, бедра гладкие и светлые, мало загоревшие. Я стал щупать ее бедра, – мягкие и теплые, даже горячие. Надо поторопиться, пока не остыли. Потрогал срамные губы, – теплые, но сухие.

Поплевал на ладонь и хорошо смочил член. Знал бы, что так будет, одел бы халат, а там всегда дежурит в кармане баночка с вазелином на все такие случаи жизни. Придвинул девку еще к себе, приставил член к ее щелке и начал вдвигаться в незнакомую еще область. Сначала пошло туго, даже преграду встретила (значит целку Евдокия послала, это приятно), потом после преодоления преграды (девка в тот момент застонала) пошло легче. Ну да так всегда и бывает. Вошел в нее глубоко, немного вынул назад, а потом, словно с разбега, вошел на всю длину члена. Девка вздрогнула, опять коротко застонала и затихла.