Саша Ри-Эн - Пересекая границы

Я хорошо помню день, когда впервые его увидел – последний курс универа, пятое сентября, вторник, перемена перед второй парой. В окно нещадно било солнце, и я, отвернувшись от света, смотрел на дверь, размышляя о какой-то ерунде. И тут вошел он – высокий, светловолосый и весь какой-то взъерошенный, словно от него во все стороны торчали невидимые иголки… Второй парой у нас была философия. А философ, человек старой закалки, обожает переклички. Тут мы все и узнали, что незнакомый тип, который молча уселся за дальний стол – наш новый товарищ Илья Егоров.

Спустя неделю его имя и фамилия так и остались для всех единственной доступной информацией. Ни с кем знакомиться парень не спешил, разговоров не поддерживал, соорудив вокруг себя невидимый барьер, за который не пускал никого. Этот барьер распространялся не только на группу, но и на весь универ в целом. Некоторые, конечно, пытались прорваться сквозь оборону, но быстро передумали – парень дружить не желал. Я не был в числе этих камикадзе, просто наблюдал со стороны, ожидая, чем дело кончится.

Шли дни, ничего не менялось, и на новенького все махнули рукой, привыкнув к его отстраненности. Я уж подумал, что так оно дальше и пойдет, но не тут-то было – перед самой сессией меня переехал танк. Случилось это после занятий, в коридоре, прямо на выходе из аудитории. Танком оказалась Матильда, наша староста. Вручив мне какую-то папку, она заявила:

– Вот, держи. Это экзаменационные вопросы и расписание зачетов. Передашь Егорову.

Я даже оторопел от ее натиска.

– А где он?

– Дома.

– Но почему я?!

– Потому что он живет рядом с тобою.

О чем-то подобном я догадывался – пару раз по дороге на занятия сталкивался с ним в метро. Но тот всегда заходил в другой вагон, делая вид, что меня не знает, и я не спешил его разубеждать.

– Ну и что, что рядом, – снова попытался возмутиться я.

Матильда скривилась.

– Зайцев, в чем проблема? Зайди отдай. Сложно что ли?

– Сложно. Я не настолько с ним знаком, чтобы идти в гости.

– Вот и познакомишься.

– А почему бы тебе самой к нему не зайти? – я попытался вернуть ей папку, но Маргарита демонстративно сложила руки на груди.

– У меня куча дел, а тебе все-равно по дороге.

– А я к бабушке собирался!

– Зайцев, не отмазывайся! С комплексами надо бороться. Ты же будущий психолог, работай над собой!

– Да почему вообще к нему надо идти? Сам придет – отдашь.

– Да-а, – разочарованно произнесла староста. – Еще и невнимательный. Егоров уже вторую неделю болеет. И неизвестно, сколько еще дома просидит. А сессия на носу! Надо помочь человеку.

– Да я понятия не имею, где он живет! – воскликнул я, слыша, как моя картонная броня хрустит под ее коваными сапогами.

– Не проблема, вот адрес, – она протянула мне мятую бумажку. Кроме номера дома и квартиры там еще значился телефон. – Если что, звони.

– Тебе?

– Ему! Успехов.

Похлопав меня по плечу, Матильда бодро зашагала прочь.

Забросив домой рюкзак, я отправился «на голгофу». Дорога до нее оказалась до обидного короткой – дом Ильи стоял рядом с моим. Я с трудом заставил себя набрать номер на домофоне и не сбежать, когда на том конце женский голос поинтересовался, кто я такой.

Спустя какое-то время я уже робко сидел у постели больного… который вовсе и не думал умирать, имея вид если не цветущий, то очень на то похожий. На тумбочке у кровати стояла ваза с яблоками, рядом – стакан с водой. И только градусник, сиротливо притулившийся с краю, робко намекал на то, что хозяин вроде как нездоров.

– Привет, – Егоров нехотя оторвался от планшета, бросив его на кровать. Краем глаза я успел заменить на нем знакомую заставку игры.

– Привет. Монстров мочишь? – поинтересовался я, кивая на планшет.

– Болею, – поправил тот, даже не улыбнувшись. – Чего хотел?

От его тона и всей этой дурацкой ситуации мне стало совсем отвратительно.

– Да ничего, – я решил, что визит вежливости пора заканчивать, полез в пакет и сунул ему папку. – Вот, Матильда просила передать тебе вопросы к экзаменам. Выздоравливай, – после чего встал и направился на выход.

– И ты всегда делаешь, что попросят? – остановил меня вопрос.

– Иногда приходится.

– А послать?

– Кого именно? – я посмотрел на Илью с вызовом. Он что, издевается? Но не обнаружил на его лице никаких эмоций. – Ладно, бывай, мне еще курсовик делать, – я снова попытался уйти.

– Макс, – я замер, а потом медленно обернулся – он что, имя мое знает? Вид у Ильи был странный, словно он и сам от себя такого не ожидал. – Чаю хочешь?

– Нет, спасибо, – торопливо произнес я. В нем сразу словно что-то закрылось, и я торопливо добавил: – А хотя ладно, давай.

– Инга! – крикнул Илья, точнее, попытался – и сразу закашлялся. Я подал ему стакан с водой, мысленно обозвав себя идиотом – надо было все-таки отказаться.

– Да, мой хороший? – приоткрыв дверь, в комнату заглянула пухленькая женщина в фартуке, принеся с собой запах свежих булочек. На очках ее блеснул солнечный блик.

– Сделай нам чаю, пожалуйста.

– Хорошо, сейчас, – произнесла она, улыбнувшись нам обоим. Хорошая у нее была улыбка, добрая. Но Илья на нее не ответил.

Минут через пять нам вручили поднос с двумя чашками и еще теплыми маковыми рулетами.

– Спасибо! – искренне поблагодарил я. Обожаю маковые рулеты. – Твоя мама классно готовит.

– Это домработница, – произнес Илья, мрачнея. – Мы с отцом живем вдвоем.

– Мне кажется, она хорошая, – осторожно произнес я, не зная, как реагировать.

– Ну да, – ответил он, вернув на тарелку едва надкусанный рулет, – ничего. Надеется выйти замуж за отца, но тот предпочитает секретаршу. – Илья нахмурился. – Вот скажи, если бы ты мог сделать так, чтобы Инга ему понравилась, ты бы стал это делать?

Я растерялся.

– А ты можешь?

– Могу. Но не уверен, что стоит. В прошлый раз это плохо кончилось, даже вот переехать пришлось.

– Ты-то здесь при чем?

– А ты не понял? – он посмотрел на меня изучающе. – Я могу влиять на людей.

– Да ладно, – рассмеялся я, а у самого мурашки побежали от его серьезного взгляда.

– Не мог – тебя бы здесь не было. Мне стало скучно, и я сделал так, чтобы ты пришел.

Это был полный бред, но я почему-то ему поверил.

Через три дня, утром, я столкнулся с ним в метро, ожидая, что он, как всегда, пройдет мимо… и очень удивился, когда Илья зашел в вагон вместе со мною и встал рядом. И странно это было, кажется, не только для меня одного.

В общем, постепенно мы все-таки подружились. Помогла совместная подготовка – зимняя сессия в этот год выдалась особенно суровой. А потом еще диплом… Я бывал у Ильи дома, но мне больше нравилось, когда он приходил ко мне. Его квартира казалась мне какой-то слишком уж правильной – ничего лишнего, чисто, прибрано. Даже комната Ильи отдавала стерильностью, словно он прятал личное, не желая показывать себя настоящего. В вечном бардаке моей комнаты он расслаблялся, с ним можно было шутить, дурачиться и не чувствовать этой странной и неприятной брони, которую он надевал на себя в присутствии посторонних.