Игорь Лукашенок - Праздник в Римини

Тогда мы ничего не знали о розовых днях в Римини и были приятно удивлены оригинальностью этого празднества. Будь жив и здоров мастер Феллини, он обязательно включил бы «розовые процессии», заполнившие улицы города его детства, в какой-нибудь фильм. Анастасия стала чуть веселее, когда мы ходили по улицам в толпе улыбающихся людей разных национальностей. Она всё ещё боялась отойти от меня, а её движения были робкими и скованными, но я уже замечал в глазах любимой первые отблески пробуждающегося интереса к жизни. Воистину, Италия – не та страна, где людей одолевает депрессия. Вся она, несмотря на стираемое капитализмом своеобразие мира, ещё сочиться жизнью и благоухает ароматом свободы.

Мы ждали ночи и розового фейерверка, который был одним из главных событий летнего Нового Года. Я хотел было предложить Наталье и Анне присоединиться к нам, но потом откинул этот замысел, чувствуя, что события последних дней окончательно развалили наш чувственный союз. Надо было возвращаться в реальность, отрезвляться, залечивать раны… Но Римини был так прекрасен в этот праздничный вечер, так много было на его улицах розового цвета и настроения, что серьёзные мысли улетучивались из головы, словно градусы из открытого пузырька со спиртом.

Фейерверк устроили на побережье… Сотни людей стояли, сидели и лежали на тёплом песке, наблюдая, как поднимаются в небо разноцветные ракеты и взрываются огненными брызгами – раздолье для фривольных мыслей Леопольда Блума, которого я в 200X году ещё не знал. Потом я просматривал видео этих розовых праздников, записанных в другие годы и другими туристами, но уже не находил в них того беззаботного счастья, того свежего чувства единения с людьми.

Анастасия и я ходили босыми ногами по песку, провожая взглядами очередную ракету, освещавшую часть ночного неба. Нам сказали, что отдельные люди досидят на пляже до утра и, сильно зевая, встретят рассвет нового года над морем. Сами мы решили не задерживаться дольше двух часов по полуночи, поскольку Анастасия была ещё слаба и смотрела на окружающих взглядом испуганного котёнка. Время подходило к часу ночи, когда мне пришло сообщение от Натальи. Она писала, что завтра днем улетает и хотела бы «поиграться с моим дружком на прощанье». Надо ли говорить, что вся, бегающая по моему молодому телу кровь, сразу же притекла к тому самому «дружку», едва я прочел сообщение от женщины, которую всё ещё желал…

Но что делать с Настей? Сначала мне показалось, что этот вопрос не имеет ответа. Однако потом я вспомнил о снотворном, которое было куплено мною ещё вчера и быстренько потянул подругу с пляжа в отель. Она не сопротивлялась, так как успела утомиться от большого скопления людей. В своём номере мы оказались минут через сорок, а ещё через час Анастасия уже спала, уткнувшись носом в синтетическую подушку. Я возблагодарил Морфея за этот быстро пришедший сон и сразу же вознёс молитву Приапу, на поддержку которого очень рассчитывал.

Наталья ждала меня возле «фонтана с шишкой» на той самой площади Кавур. Одета она была весьма соблазнительно: прозрачная блузка, тонкий бюстгальтер и такая нехарактерная для нее кожаная юбка с разрезом. Я сразу понял, что она хочет сгладить неприятное впечатление, оставшееся после нашего последнего разговора. Мы поцеловались, немного погуляли по вечернему городу, освещённому полной луной, купили вина, взяли такси и поехали в «Парк имени 25 апреля». Здесь было чуть прохладнее и, самое главное, почти безлюдно. Мы прислонились к изогнутому параллельно земле стволу дерева и открыли вино. Пили прямо из горлышка, отмечая каждый глоток веселящего напитка поцелуем. Я трогал Наталью за грудь и бёдра, повторяя: «хочу, хочу тебя…». Она томно дышала через нос и глубоко запускала язык в мой рот при поцелуях, которые становились всё более страстными и продолжительными…

Вдруг кто-то ухватил меня за ногу и прохрипел: «signore, per favore…». Я выпустил из объятий Наталью, щёлкнул зажигалкой и посмотрел вниз. В метре от меня на земле распластался нищий с двумя зелёными пакетами и прикладывал к губам два тёмно-жёлтых пальца, показывая тем самым, что хочет курить. У меня в кармане лежала пачка сигарет, которую отдала мне Анастасия, решившая завязать с никотином. Смущенный и разозленный, я резким движением вытащил эту пачку на свет божий и кинул нищему. С виду неуклюжий нищий проворно схватил сигареты и отполз в сторону, не сказав больше ни слова. Я повернулся к Наталье, которая смеялась в темноте, не забывая подносить к губам горлышко бутылки. Моя попытка обнять её за талию была пресечена…

– Наверное, лучше оставить всё как есть, – сказала Наталья из темноты после минутного молчания.

– Тебя смутил этот бродяга?

– Нет, просто я подумала, что ещё один секс не сделает нас счастливее. Он не поставит точку, понимаешь? Ты захочешь написать мне, позвонить… Я там буду страдать и думать, что ты – именно тот человек, который мне нужен. А ведь мы оба знаем, что это не так, что эти отношения в реальном мире распадутся за несколько месяцев…

– Откуда ты можешь это знать?

– У моей мамы было несколько курортных романов с одним и тем же финалом. В большинстве случаев у таких отношений нет перспективы. Просто мы оба сейчас с изменённым сознанием. Ты уверен, что будешь хотеть меня постоянно, а я рассчитываю на свою красоту, которая никогда тебе не наскучит…

– Так и будет.

– Наверное, в каком-нибудь плохом кино или дешевом романе так и бывает.

– Если мы оба захотим сохранить наши отношения, то они…

– … всё равно разваляться рано или поздно. Ты мне очень нравишься, я, наверное, люблю тебя даже… Мне хочется запомнить нас вот такими – влюблёнными, мечтающими… Но здесь надо поставить точку Марат. Поцелуй меня ещё раз и давай вызовем такси.

– Ты уверена?

– Да.

– Тогда разреши мне поцеловать тебя в последний раз…

Такси укатило в предрассветную мглу Римини вместе с Натальей. Я вновь остался один на один с городом… Дух Феллини бродил где-то рядом, заставляя меня вспоминать кадры из «Амаркорда». Впервые за все время пребывания в Италии меня охватило чувство полного одиночества. Не существовало больше ни отстраненной Натальи, ни депрессивной Анастасии, ни насмешливой Анны, ни далёких друзей, ни тайных врагов, ни родных, ни случайных знакомых… Я был один у себя… На мгновение мне стало страшно за это стройное тело с копной чёрных волос на голове. Именно оно, тело, хотело быть причастным к движению других тел, а то, что жило в нём, что беспристрастно наблюдало за ним и другими телами, всегда покоилось в одиночестве и, кажется, было довольно своим независимым положением. Я поёжился, сглотнул накопившийся в горле сгусток слизи и вошёл в двери отеля с мыслью о том, чтобы когда-нибудь описать то, что пережил здесь, в Италии, в 200X году.