Кристина Портман - Долг платежом страсти

Скажите, Вас проигрывали когда-нибудь в карты?…

А, если это делал близкий Вам человек?

А, если это был Ваш отец – человек, которого Вы с детства обожали больше всего на свете и буквально боготворили, который всегда был самым близким и любящим Вас человеком, который был единственным Вашим родителем…

Нет, не доводилось? Поздравляю, значит Вас никогда со всей силы не били под дых.

Когда меня уводили я неотрывно смотрела ему в глаза. Я всё надеялась, что это какая-то шутка, розыгрыш. Разве можно проиграть в карты человека? Разве можно проиграть в карты единственную любимую дочь?

Но, глядя в его жалкие стыдливо опущенные глаза, я вдруг поняла, что, оказывается, можно. И именно это со мной и произошло. Меня – красивую девушку, которой едва исполнилось 18 лет, студентку первого курса МГУ – проиграл в карты родной отец.

– Не волнуйся, Кристина, – говорил он в пол, всё ещё не решаясь посмотреть мне в глаза. – Это совсем ненадолго. Я соберу нужную сумму, и уже завтра-послезавтра ты будешь дома.

– Ага, завтра-послезавтра, – раскатисто рассмеялся Георгий Константинович, мой новый хозяин, грубо подталкивая меня в спину. – Дай Бог, чтобы через пару недель нашёл. Учти, Серёга, дружба дружбой, но твоя дочь сведёт с ума любого. Я, конечно, постараюсь, держать себя в руках… но, ничего обещать не могу. Так что в твоих интересах поторопиться.

– Попробуй только пальцем тронь её, – нашёл смелость поднять, наконец, глаза мой родитель. Отцом я теперь вряд ли когда-то его назову.

– А то что? – самодовольно хмыкнул вдруг почерневший дядя Жора. – Ты смотри, берега не путай, Сережа. Не забывай – с кем связываешься. Сроку тебе неделя. Пятьсот тысяч зелени не такая большая сумма, чтобы рисковать единственной дочерью. Она ведь у тебя вся такая домашняя, да ещё целка, небось? Ну-ну. Что стала, пошла! – и он вывел меня из родительской квартиры.

– Доча, не переживай, завтра-послезавтра я приеду за тобой, – прокричал мне вслед папка.

Мы спускались вниз по ступенькам. Где-то наверху глухо захлопнулась дверь моей квартиры. А заодно и дверь моей прежней жизни.

Я вдруг отчётливо поняла, что с этой минуты уже ничего не будет как прежде. И жизнь моя полностью меняется. Вот в этот самый момент. И совершенно непонятно – в какую сторону. Стало страшно. Страшно, как никогда.

Ах, мама, если бы ты была жива. Ты бы никогда не допустила этого кошмара. Как же так вышло.

* * *

А начинался этот вечер вполне радушно. К отцу пришли его старые друзья, бывшие афганцы. И они устроили застолье.

Чуть позже подтянулся и мой крёстный – дядя Жора, в армии он был командиром роты у отца и его друзей. После афганской войны жизнь их раскидала – кого в князи, а кого в грязи. В частности, у отца моего была своя компания по продаже автозапчастей, а Георгий Константинович курировал несколько проектов, в том числе и каких-то мутных, о которых он никогда не распространялся. Поговаривали, что он как-то связан с криминалом.

Но при этом бывшие афганские друзья сохранили приятельские отношения и иногда собирались вместе, вспомнить былое.

А дядя Жора прочно вошёл в нашу семью. Ведь это же он познакомил моего отца с матерью. А потом и стал крёстным.

В общем, обычное застолье. Я сидела у себя в комнате. Потом друзья стали расходиться, их осталось в зале человека четыре. И они решили поиграть в покер.

Было много алкоголя и много фарта для моего отца. Когда ушли ещё два друга и их осталось двое, дядя Жора предложил увеличить ставки, чтобы отыграть проигранное.

Отец был уже сильно навеселе, удача вскружила ему голову, и он согласился. Ставили много, отцу везло. Наконец, Георгий Константинович сделал ошеломительную ставку. У отца не хватало даже выигранных денег, чтобы поддержать… но жадность окончательно сбила его с толку, поэтому в пьяном угаре он дерзко заявил:

– Ставлю всё и… мою дочь!

Дядя Жора аж поперхнулся. Задумался. Но потом взгляд его стал хищным.

– Идёт, кум. Но смотри – за язык тебя никто не тянул.

Когда вскрыли карты, стало ясно, что крёстный выиграл… На отца было жалко смотреть.

Я сама не видела, это мне потом дядя Жора рассказал, по пути в мой новый дом.

Но, конечно, меня проиграли не навсегда – всё-таки двадцать первый век на дворе, Москва – мы же не в горах где-то. Я буду собственностью крёстного, пока отец не вернёт деньги. Что значит – буду собственностью я не понимала. Полагала, что просто поживу у дяди Жоры какое-то время…

Ах, если бы я знала – что у него было в голове и во что превратится моя жизнь в ближайшие дни, я бы никогда не позволила вывести меня из квартиры. Мне было бы легче выброситься в окно, чем допустить такой участи.

Но тогда я не знала. Я спала, когда крёстный вошёл в мою комнату, сел возле кровати и ладонью провёл по моей голове, переходя на шею, плечо, руку… я проснулась!

– Собирайся, Тинка, – так он меня обычно называл. И глухо продолжил – теперь ты моя.

Пришёл отец, успокоил, что это часть игры, я всегда ему безгранично верила и слушалась во всём, поэтому не успела толком ничего сообразить и даже испугаться. Словно в каком-то ступоре, собрала несколько своих вещей и вышла из комнаты. И лишь в коридоре, когда я окончательно проснулась – до меня дошла вся чудовищность произошедшего, поэтому наше прощание не было нежным.

* * *

Мы вышли из дома, сели в шикарный чёрный джип. Водитель шумно тронул с места.

Дядя Жора сидел сзади рядом со мной и что-то пьяно и весело рассказывал. Я не слушала.

В голове не было никаких мыслей. Только гнетущее чувство тревоги и необъяснимого страха теснило грудь.

По ночным московским улицам судьба несла меня навстречу неизведанности.

Мы выехали за МКАД. Завернули на Рублёвку.

Несмотря на то что дядя Жора был моим крёстным и наши семьи вроде как дружили – мы никогда не были у него дома, он всё время приезжал сам. Да и то, нечасто. Я ничего толком не знала ни про его жену, ни про семью. Вроде были какие-то дети, а может и нет.

Поэтому для меня всё было ново и на удивительные замки вдоль шоссе, огороженные не менее великолепными заборами, я смотрела с нескрываемым любопытством.

Здесь жила элита. Богачи. Люди, о которых рассказывает Forbes, которые мелькают на экранах телевизоров и, которых я почти никогда не встречала в своём более скромном окружении. Я представила, что хоть ненадолго, но тоже стану частью этой запретной манящей жизни и неконтролируемый полёт фантазии вскружили мне голову.

Участь побыть собственностью дяди Жоры заиграла другими красками. Появился оптимизм. Может быть, наоборот, это будет прекрасное время, а я, дурочка, испугалась.