Мария Мишина - Когда уходит темнота

Дженнифер копалась в саду, когда я вышел из дома.

Тебе что-нибудь нужно? – вежливо спросила она.

– Мне нужно пройтись.

Я не стал дожидаться ее согласия. Я ещё не знал, смогу ли я с ней поладить. В Нью-Йорке я был предоставлен самому себе. Отцу было плевать на моё воспитание. У нас в доме никогда не было нянь. Даже когда умерла мама, я мог оставаться на много дней один дома. И я ни черта не могу понять, как мне вести себя с Дженнифер. Это я к ней приехал, а не наоборот. По сути я гость в ее доме. Но по состряпанной отцом легенде я несчастный парень, которого только тётя Джен сможет приютить на несколько лет. Якобы отец уезжает в длительную командировку, и вся лапша со шлейфом лести достаётся, отгадайте кому, Дженнифер. Помимо всего прочего, отец каждый месяц будет пересылать ей неплохое денежное пособие. Мне вообще-то без разницы, что он ей наплёл по телефону. И мне понятен ее порыв меня приютить. Те деньги, которые платит мой отец, это больше, чем родственные связи.

Я всё еще злюсь на него, когда иду по вечернему городу. Здесь так тихо и спокойно. Я просто не привык к такой смене звуковых диапазонов. Нью-Йорк всегда кричит о себе. Он заявляет: «Посмотрите, я самый лучший город в стране. В наших барах самые отвязные вечеринки». Я был королём Нью-Йорка. Я правил людьми, покупая секс, славу, и обожание. Мне всегда было мало. Город огней принадлежал мне полностью. И теперь я оказался под руинами своей собственной глупости, в забытом, похожем на все остальные, как под копирку, городе.

Я свернул на главную дорогу, ведущую к маленькому кафе. Оно напоминало мне кафе у дороги. Несколько тысяч таких кафе, разбросаны по всей стране. Они разрастаются, словно пауки, плетущую свою липкую паутину. Я думаю, что они скоро задушат нас холестериновым фастфудом и прогорклым кофе. Кофе! Отец всегда заказывал элитные сорта. И это одна из тех вещей, о которых я жалел, покидая Нью-Йорк.

Я вхожу и быстрым взглядом оцениваю обстановку. В помещении, несмотря на то, то за окном теплый ноябрьский вечер, никого нет. Потом я замечаю девушку, сидящую за дальним столиком. Она пристально смотрит на меня и отворачивается. Не в моём вкусе пташка! Худая, нескладная, большие печальные глаза. Я выбираю первый столик, находящийся ближе к выходу. Я снимаю черную кожаную куртку, и ловлю взгляд девчонки со столика, напротив. Она пожирает меня глазами. Я замечаю, что на ее руке татуировка в виде птицы. Видимо, она сделала ее недавно. Возможно, даже сегодня. Кожа вокруг рисунка отличается от тона ее кожи.

У меня тоже есть татуировки. Чёрная птица на моей спине. Символизирует свободу духа и полёт к высотам. На плечах два крыла. Крыло ангела с тьмой в душе. И крыло демона, несущего свет людям. На груди я набил индийский санскрит. Я долго искал в Нью-Йорке хорошего мастера, который смог бы передать мои эмоции с английского на язык божеств. Это была адская боль. Каждая закорючка, выведенная дрожащей иглой, напоминала мне пытку. Но я получил свой личный оберег, талисман, который всегда под сердцем.

Молодая девушка, официантка, увидев меня, пугается и не знает, как ко мне подойти. Я понимаю ее опасения. Я – парень из большого города. На мне модная одежда, и по её меркам, я выгляжу, как голливудский актёр. Но потом она берет в себя руки, вспоминая, в чем заключается ее работа. Я заказываю чашечку кофе. Я собирался искать плюсы этого города. И если кофе достаточно хорош, значит ещё не всё потеряно для «славного» города Эшвилл.

Приносят мой заказ, и я делаю первый глоток. Б*ять, я не могу поверить своим вкусовым рецепторам. Позовите срочно человека, который приготовил этот кофе. Конечно, здесь менее слабая обжарка зёрен. Но это не похоже на то пойло, которое я пил в самолете. Ты получил свой первый плюс, Эшвилл. Гордись!

Девчонка напротив продолжает разглядывать меня тайком. И я решаюсь на плюс номер два. Я смотрю в ее глаза, наслаждаясь ее маленьким страхом, затаившемся в ее глазах. Она думает, что она крутая. Девушка с татуировкой птицы. Для меня самого – она птенчик, еще разу не взлетавший ввысь.

Она поднимается из-за столика, давая понять, что это она уходит первой. Я принимаю ее условия игры. Встаю, и жду ее следующего шага. Когда она проходит мимо меня, демонстрируя всем своим видом безразличие, я вижу, что она в одной майке и джинсовых шортах. На улице достаточно прохладно, чтобы разгуливать полуодетой. Она выходит, я иду следом. Я вижу ее тоненькую фигурку, идущую быстрым шагом. Ее плечи напряжены, двумя руками она обнимает себя, защищая от ветра. Между нами небольшое расстояние, и я уверен, что она знает, что я следую позади. Она резко останавливается, и я делаю то же самое. Она рассержена, это видно по её лицу. Она казалась милой в кафе при свете ламп, но сейчас она обозлена. Она кричит и ругается матом, всё также притворяясь крутой девчонкой, которой всё ни почём. Ну я видел сотни, таких, как она. Они приходят в бар, заказывают дорогую выпивку и строят из себя первых леди. Но, когда дело доходит до траха, с них слетает сучеватая спесь, и они становятся обычными девчонками, которые всего-то хотели внимания. Таких всегда легче ломать.

Я ломал многих. И эта, тоже сломается. Просто ей нужно дать, то, что она хочет, а потом наблюдать, как рушится ее карточный домик, созданный у нее в голове. Я подхожу к ней достаточно близко, чтоб она почувствовала мой запах. Запах, который она смогла впитать, запах близости между нами. Я называю ей своё имя, чтобы по ночам она смогла звать меня во снах. Я вижу, что она смущена. Наверное, её воспитывали хорошей девочкой. Мама наверняка ее научила, что, когда человек представляется тебе, ты должна в ответ назвать своё имя.

Я снимаю с себя куртку и протягиваю ей. Удивленный тем, что она не бросается мне на шею от счастья, я продолжаю стоять с протянутой курткой. Я вижу, что она колеблется. Она хочет почувствовать тепло, но ей претит сама мысль, что она может принять помощь от незнакомца. И пока она взвешивает всю эту муру у себя в хорошенькой головке, я накидываю куртку на ее плечи, и растворяюсь в темноте.

4. Утром просыпаюсь от будильника, заранее мной постановленного, на телефоне. Меня кошмарит та мысль, что я буду учиться по второму кругу. Зато есть положительные моменты. Я буду стопроцентным отличником. На автомате умываюсь, чищу зубы, одеваюсь. Мне так скучно в этом долбаном городе. Дженнифер кричит что-то невнятно, снизу. Наверное, пора спускаться.

Когда я вчера вернулся домой, мы обменялись парой слов. Она сказала, что я могу ездить на школьном автобусе, который останавливается прямо напротив ее дома. Потом сказала, что вчера заходил ее сосед, парень по имени Том. И по ее словам, мы будем учиться в одном классе. Она так радостно щебетала, о том, что всё хорошо складывается, что я не выдержал, извинился, и свалил наверх. Дженнифер умеет забалтывать людей. Это один из тех типов женщин, которым не скучно наедине с собой. Они могут задавать вопросы, и сами на них отвечать.