Эмбер Даст - Дневник Софи

– Теперь ясно, почему ты весь день как вареная ходишь. Он приходил к тебе?

– Нет. Мы болтали по телефону, – смущенно говорит подруга. Вот трус. Даже не смог поговорить с ней лично, – Все было как раньше. Вчера я говорила с тем Стэном, с которым когда-то познакомилась, и от которого весь год сходила с ума. Он сказал, что совсем запутался. Влияние его друзей так на нем сказалось. Ты же сама знаешь этих футболистов – вечные тусовки, куча девушек рядом. Он просто потерял голову. Он не изменял мне, он даже не целовал ту девчонку. Они просто…, – Лили немного морщится, – Просто общались. Он любит меня, и вчера я в этом убедилась.

Я с жалостью смотрю на подругу, а где-то внутри словно снежный ком набирает обороты мое негодование.

– Лили, ты же не простила его еще? Нет? – с надеждой спрашиваю я, – Он ведь должен доказать тебе, как ты ему важна. Доказать по-настоящему, а не обычным разговором по телефону.

– А что ты предлагаешь? – раздраженно спрашивает она, – Чтобы он спрыгнул с крыши ради любви ко мне?

– Конечно, нет. Не надо утрировать, Лили. Просто… Нельзя же так. Взять, растоптать доверие человека, затем две недели кряду делать вид, что тебя не существует, а потом взять и появиться, поняв, что ты больше никому не интересен, кроме глупышки Лили.

– Глупышки? Глупышки?! – милые глазки вспыхивают огнем раздражения, – Знаешь, Софи, натуралка, лесбиянка, да хоть инопланетянка! Но это не твоя основная проблема. Проблема в том, что ты просто не знаешь, каково это – любить кого-то и прощать ему все.

Я вспыхиваю. Секундная искра злости сменяется невыносимой тоской и обидой.

– С чего ты взяла, что мне никогда не приходилось любить? – тихо бормочу я, – Келси…

– Келси было плевать на тебя! – выпаливает Лили, прежде чем осознает, что сказала.

– Я знаю. Спасибо, что напомнила.

– Прости, прости, – Лили хватает меня за руку и притягивает к себе, – Прости, Софи. Я просто сама не своя. Стэн действительно доводит меня до крайностей своими поступками. Ты думаешь, я не понимаю, что он поступил дерьмово, и что телефонного разговора маловато, чтобы загладить вину? Но мне так хочется вернуть все, так хочется, чтобы все было как прежде.

Я сжимаю подругу в объятьях, вдруг осознав, что понимаю, к чему ведет ее безрассудная любовь к этому придурку – она окажется на моем месте. Девушка, которая не нужна, которой легко можно найти замену. Мое сердце сжимается, и я всеми силами стараюсь унять мысли о том, чтобы сломать этому идиоту лицо.

– Было так очевидно, что Келси плевать? – робко спрашиваю я.

– Не всегда. Иногда она была крайне нежна и внимательна к тебе. Именно тогда во мне зарождались догадки. Но в остальное время я видела лишь твое обожание.

– Ясно, – тихо отвечаю я, пытаясь убедить себя в том, что мне плевать. Но разве мне плевать, если я до сих пор задаю такие вопросы?

– Не вешай нос, Софи. Мы с тобой обе обязательно будем счастливы. Ты найдешь того, кто позаботится о твоем сердце. А я надеюсь наладить отношения со Стэном. Я люблю его.

Я тяжело вздыхаю и нехотя принимаю позицию подруги.

Немного поболтав еще о надвигающемся конкурсе, мы расходимся. Погруженная в размышления, я медленно бреду к дому. Где-то на задворках сознания снова всплывает лицо Эрин. Боже, пусть она найдется. Живая.

Добравшись до дома, я осознаю, что ярое желание поехать домой немного поутихло. Наверное, это лишь из-за того, что Лили удалось подпортить мне настроение. Я хватаю рюкзак с небрежно уложенными в него вещами, пишу Алексу сообщение о том, что вернусь в воскресенье вечером, и выхожу из дома.

На автобусную остановку я прихожу за целых полчаса до отправления автобуса до моего города, поэтому решаю прогуляться до ближайшего магазинчика.

Я придирчиво осматриваю витрины с лежащими там пыльными шоколадками и чипсами и, взяв только бутылку воды, направляюсь на кассу.

– Какого черта, чувак? Я что выгляжу как мелкая школьница!? – слышу я знакомый, полный ярости голос.

– Нет. Но есть правила, по которым я не имею права продавать табачные изделия лицам младше восемнадцати лет, – спокойно отзывается мужчина на кассе.

– Так я повторю свой вопрос. Я что, мать твою, похожа на мелкую соплю? – я выворачиваю из-за угла, и мой взгляд, наконец, падает на обладательницу пронзительного, яростного крика, сотрясшего стены магазинчика.

Разъяренная Ханна Джордан нависает над продавцом, уперев обе руки, сжатые в кулаках, в прилавок. На ней черные джинсы, черные ботинки и джинсовая куртка, ее волосы собраны в высокий конский хвост. Я тут же замечаю, что в мочке ее уха красуются несколько сережек-колец. Она серьезно собралась скандалить с продавцом из-за пачки сигарет?

– Я не знаю, – растерянно отвечает мужчина. Боже, это выглядит ужасно глупо. Взрослый мужчина напуган как котенок, и причина его испуга это обычная девчонка, – Предъяви документы и докажи, что тебе есть восемнадцать.

Я останавливаюсь в паре шагов от прилавка, внимательно наблюдая за разворачивающейся картиной.

– У меня их нет! – орет Ханна, – По-твоему, если бы они у меня были, я бы распиналась так?

Ханна и продавец молча сверлят друг друга глазами, и первой не выдерживает она.

– Пошел ты, ублюдок, – она швыряет в него деньги, хватает бутылку колы и направляется к выходу, – Береги витрину. Я разобью ее сегодня ночью.

Продавец бледнеет, но не говорит ни слова. Я молча плачу за воду и спешу прочь. Даже не знаю, кто разозлил меня больше. Несносная Ханна, которая устроила скандал из ничего, или же слабак продавец, который будучи взрослым, сильным мужчиной, не смог совладать с орущей на него девчонкой. Он мог бы просто вызвать полицию, черт возьми.

В горле мгновенно пересыхает от удушающего раздражения. Кто вообще дает ей право вести себя так с людьми? Я открываю бутылку и делаю глоток.

– Куда-то собралась? – слышу я позади себя уже спокойный голос мерзавки.

– Какое тебе дело? – я оборачиваюсь и сталкиваюсь с ее насмешливым взглядом и кривой ухмылкой.

– Просто хотела бы надеяться, что довела тебя настолько сильно, что ты решила больше не возвращаться.

– Довела? Я тебя умоляю. Все твои действия просто детский лепет.

– Правда? – она стремительно приближается ко мне и останавливается лишь тогда, когда между нами едва остается пространство, чтобы сделать вдох, – Детский лепет, говоришь? Ты еще поплачешь из-за меня.

– Ты свихнулась? Мне плевать на тебя, – безразличным тоном отвечаю я, – Ты просто надоедливая муха, которая не способна даже укусить, просто жужжит над ухом и бесит.

– От моего укуса ты не оправишься никогда, – понизив голос, говорит Ханна, – Это я тебе гарантирую.

Ее прекрасные глаза сверлят меня насквозь, но я ухватилась за краешек своего самообладания и делаю все, чтобы не выпустить его из рук.