Софи Морган - Интимный дневник «подчиненной». Реальные «50 оттенков»

Возможно, вы выскочили на улицу позвонить, когда заметили нас, или докуривали сигарету и собирались вернуться в теплый бар. В любом случае мы привлекли ваше внимание на другой стороне улицы.

Не поймите меня неправильно – я не хочу сказать, что я или мой спутник как-то особенно привлекательны. Мы выглядим как любая другая парочка, мы одеты обычно и не ведем себя вызывающе, мы даже не примечательны в своей непримечательности. Но между нами чувствуется энергия, нечто бурлящее, что заставляет вас резко остановиться и оглянуться, несмотря на жуткий холод и на то, что вы уже собирались вернуться к своим друзьям.

Он сжимает мою руку выше локтя с такой силой, что это заметно даже издалека, и вы на секунду задумываетесь, останется ли синяк. Он прижал меня к стене, вторая его рука удерживает меня, запутавшись в волосах, поэтому, когда я пытаюсь отвернуться – позвать на помощь? – мне это не удается.

Он не очень крупный и не особо мощного телосложения. Вы бы, наверное, описали его внешность как ничем не примечательную, если б вообще захотели описывать. Но в нем – в нас обоих – есть нечто, что заставляет вас на мгновение задуматься: все ли в порядке?

Я не могу отвести от него взгляда, и очевидная глубина моих эмоций не дает вам отвести взгляд тоже. Вы пристально смотрите на него, пытаясь увидеть то, что вижу я. И тут он, взяв меня за волосы, притягивает ближе резким движением, которое заставляет вас инстинктивно сделать шаг в нашу сторону, чтобы вмешаться, но внезапно в вашей памяти всплывают газетные истории о добрых самаритянах, которые плохо кончают, и вы останавливаетесь.

Теперь, подойдя ближе, вы слышите, что он говорит. Обрывков фраз достаточно, чтобы уловить смысл. Слова, которые нельзя не понять. Злобные слова. Гадкие слова, говорящие о том, что, возможно, вам и впрямь придется вмешаться, если ситуация усугубится.

Шлюха. Шалава.

Вы вглядываетесь в мое лицо, которое находится очень близко к нему, и видите в моих глазах ярость. Вы не слышите моих слов, потому что я молчу. Я кусаю губу, будто сдерживая желание ответить, но продолжаю молчать. Его рука еще больше запутывается в моих волосах, я вздрагиваю от боли, но не более того – я стою не то что бы пассивно (вы чувствуете, каких усилий мне стоит сохранять неподвижность, они будто осязаемы), но я, несомненно, держу себя в руках, подвергаясь словесной агрессии.

Затем наступает пауза. Он ждет ответа. Вы почти рядом. Если б вам задали вопрос, вы бы ответили, что подошли убедиться, все ли со мной в порядке, но в глубине души вы точно знаете, что это простое любопытство. Между нами чувствуется что-то дикое, первобытное, и это заставляет вас подходить все ближе и при этом почти вызывает отвращение. Почти. Вы хотите знать, как я отвечу, что будет дальше. Во всем этом есть что-то пугающее и одновременно притягательное, поэтому то, что должно было вас напугать, сейчас интригует.

Вы видите, как я сглатываю. Я провожу языком по нижней губе перед тем, как заговорить. Начинаю произносить предложение, понижаю голос, глаза опускаются вниз, чтобы не встречаться с ним взглядом, я шепотом произношу ответ.

Вы не слышите меня. Но вы слышите его.

– Громче.

Теперь я краснею. На моих глазах появляются слезы, но вы не можете определить, чем они вызваны – страданием или яростью.

Мой голос звучит яснее и даже громко в ночной тишине. В моих интонациях звучит непокорство, но румянец на щеках и ключице, выглядывающей из расстегнутой курточки, выдает смущение, которое я не в силах скрыть.

– Я – шлюха. Я была возбуждена весь вечер, думая о том, как ты трахнешь меня, и я буду очень благодарна, если мы пойдем сейчас домой и сделаем это. Пожалуйста.

Моя непокорность исчезает к последнему слову, которое звучит как тихая мольба.

Он лениво проводит пальцем по краю моей рубашки – вырез достаточно глубокий, но не слишком откровенный, – и я вздрагиваю. Он начинает говорить, и вы прилагаете усилия, чтобы тоже не вздрогнуть, услышав его тон.

– Это было почти похоже на мольбу. Ты умоляешь?

Вы видите, как я начинаю кивать, но его рука меня останавливает. Я быстро сглатываю, закрываю на секунду глаза и отвечаю:

– Да.

Пауза, переходящая в тишину. Вдох, похожий на тихий вздох.

– Господин.

Говоря, он продолжает водить пальцем по изгибам моей груди.

– Похоже, ты сейчас готова сделать что угодно ради оргазма. Это так? Сделаешь что угодно?

Я молчу. В моем взгляде читается настороженность, и это вас удивляет, учитывая явное отчаяние в голосе. Вы гадаете, что означало «что угодно» раньше и что будет означать сейчас.

– Ты опустишься на колени и отсосешь у меня? Прямо здесь?

Никто из нас не произносит ни слова долгое время. Он убирает руку от моих волос, делает небольшой шаг назад. Ждет. Я вздрагиваю от звука захлопнутой двери машины, припаркованной вдалеке, и начинаю смотреть по сторонам, изучая улицу. Вижу вас. На секунду наши взгляды встречаются, мои зрачки расширяются от удивления и стыда, и я поворачиваюсь к нему. Он улыбается. Стоит неподвижно.

Из моего горла вырывается звук – полувсхлип, полумольба, – я шумно сглатываю, сопровождая это неясными жестами.

– Сейчас? Не лучше бы нам…

Он прижимает пальцы к моим все еще двигающимся губам. Он улыбается почти снисходительно. Но его голос тверд. Даже надменен.

– Сейчас.

Я быстро оглядываюсь в вашу сторону. Вы не знаете, но в уме я играю во взрослую версию детской игры: если я не смотрю прямо на вас, значит, вас нет и вы не видите моего унижения, не можете видеть его, потому что я не вижу вас.

Я нервно указываю в вашем направлении.

– Но еще совсем рано, по улице ходят люди…

– Сейчас.

Вы как завороженный наблюдаете за противоречивыми эмоциями, пробегающими по моему лицу. Смущение. Отчаяние. Злость. Смирение. Несколько раз я открываю рот, чтобы что-то сказать, но решаю не делать этого и продолжаю молчать. Он все это время просто стоит рядом. Внимательно следит за мной. Так же пристально, как и вы.

Наконец я с багровым лицом сгибаю ноги в коленях и опускаюсь на мокрую мостовую перед ним. Склоняю голову. Волосы падают на лицо, и его почти не видно, но вам кажется, что в свете уличного фонаря на моих щеках блестят слезы.

Вы видите, что я дрожу. Но вы не можете знать насколько меня возбудил этот эпизод.

Несколько секунд я просто стою на коленях, не двигаясь. Затем вы видите, как я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Я распрямляю плечи, поднимаю голову и тянусь к нему. Но как только мои дрожащие руки касаются пряжки его пояса, он останавливает меня и нежно гладит по голове – так гладят верного пса.